Обычные приключения - [75]

Славик попытался удрать, но его остановили, подняли на руки, а потом стали подбрасывать. Капитан, словно рефери на ринге, громко отсчитывал:

— Семь… восемь… девять…

Славик поднялся и, держась за поясницу, пригрозил:

— Ну, вы у меня получите, ребята. А товарищ капитан разрешил увольнения всей роте до самого отбоя, вот!

— Ура командиру! — отважился Фалтин.

Глаза капитана светились радостью. Он пожелал хорошего отдыха и ушел. Солдаты смотрели вслед, пока его зеленая фуражка не исчезла за деревьями. Голос Земана был полон уважения:

— Жаль, что его не будет с нами на границе…

— После обучения в одну часть попадет не больше трех человек, — сказал, полируя косточки на погонах, новоиспеченный десатник.

— Но это была бы ужасная ошибка — разогнать нас, когда мы уже так привыкли друг к другу… Не так ли, Приор?

Пилат давно привык откликаться на все имена, которые имели отношение к церкви. Теперь он только махнул рукой.

Все улыбнулись, но радости не было. Они вдруг осознали, что скоро наступит время расставания. Карел подошел к товарищам, обнял за плечи. Стоя рядом с ними, он вдруг почувствовал себя увереннее, сильнее. А это очень важно для солдата…

Когда солдату грустно…

Валюсь на казарменную койку и блаженно наслаждаюсь отдыхом, как жаждущий глотком воды из родника. Контрольный осмотр вспаханной следовой полосы сегодня вконец измотал меня. После пятнадцатикилометровой прогулки руки и ноги словно чужие. К тому же перед заступлением в наряд я пообедал слишком плотно, отчего идти было тяжело. С трудом переводя дух, я пыхтел, как тот несчастный, что в одном из греческих мифов бесконечно катил камень в гору. Да и моя собака Фула выглядела не лучшим образом — в последнее время все чаще стала садиться, чтобы отдохнуть. Только теперь можно было позволить себе расслабиться. Фула — в будке, я — в казарме. Только я отключился от всего окружающего, как распахнулись двери:

— Вилда!

На пороге переминался с ноги на ногу ротный кинолог Пепино Сладек. Он на несколько лет старше нас и по возрасту, и по службе. Он — сверхсрочник. После окончания действительной службы так и не смог расстаться со своей служебной собакой. Сейчас их у него целый десяток. Забот хватает, но для себя он все-таки всегда выберет минутку. Угрожая мне пробковой ракеткой (он чемпион роты по настольному теннису), Пепино предложил:

— Сыграем партию в пинг-понг?

Голова у него как обкатанный речной валун — ни одного волоска, который мог бы преградить путь капле пота, катившейся по лбу к носу. Ему нет дела до моей усталости.

— Вставай!

— Я же только что пришел из наряда!

— Сыграем на пачку вафель и бутылку лимонада, — заманивает он.

Пепино знает личный состав отделения, как себя самого, знает, чем меня можно увлечь. Без сладкого я бы пропал.

— Две пачки вафель и лимонад! — взвинчивает ставку Сладек.

Так хвастать — это слишком. Я перемахнул через спинку кровати.

— А деньги у тебя есть? Ведь до получки далеко, — справляюсь я.

— Запомни, что я еще никогда ради пинг-понга не шарил по карманам, — парировал Пепино.

— Так чем будешь ты играть?

— Для тебя достаточно деревянной дощечки.

— Разделаю тебя с форой мячей в пятнадцать, — отвечаю я.

Я подровнял клин подголовника, заправил края простыни, затем расстелил одеяло и разгладил его, чтобы не было морщинок. Не постель, а тряпичное аэродромное поле! Под ногами что-то хрустнуло. Что это? Оказывается, я наступил на ошейник, который столько искал!

— Ну и кавардак тут у вас, — заметил с упреком кинолог.

Прикидывается, будто бы игра его уже перестала интересовать, словно матч уже закончен. В комнате действительно невероятный беспорядок. Такого в мотострелковом или каком-нибудь техническом отделении не могли бы себе позволить. Всюду валялись ошейники, поводки, простеганные учебные рукава; в книжном шкафу навалом лежали книги «Служебное собаководство», «Дрессировка собак для службы безопасности и воинских частей», «Энциклопедия пород» и другие.

— Вечером чтоб тут все сверкало, рядовой Дворжак! — ворчит Пепино, словно я один сотворил весь этот беспорядок.

— Есть! — отвечаю серьезно, затем торжественно сообщаю: — Посмотри, что я нашел…

С удовольствием выкладываю на тумбочку ошейник. На нем звездочка, которую Фула заслужила еще при моем предшественнике за десятое по счету задержание нарушителя. До сегодняшнего дня еще рассказывают о том, как она гнала по горам и долам того мужика. Нарушитель дался нелегко — он раздробил собаке кончик хвостового хряща. Сросся хвост плохо, изогнулся вправо, немного напоминая хоккейную клюшку.

— Давай, надо успеть до ужина! — поторопил кинолог.

— Пошли… — Я пропускаю Пепино вперед.

Перепрыгивая через три ступеньки, мы промчались по лестнице мимо дневального. Им был Матей Мелихар. Он из нашего отделения, тоже проводник служебной собаки. Временами у него возникает тик — дергается веко. Однажды, рассказывают, во время задержания и конвоирования нарушителя он так сбил последнего с толку, что тот вырвался от сопровождавшего, пытаясь удрать. Потом он утверждал, что Матей, подмигивая, дал ему знак бежать. В другой раз его побили в ресторане за то, что он подмигивал девушкам чужих ребят. Сейчас он собирался сдавать дежурство и пересчитывал магазины. Один у него оказывался все время лишним. Матей, Матей! Видать, у него с арифметикой нелады.