Обычные командировки. Повести об уголовном розыске - [52]

— Пойдете за проводником. Если Лада что-то найдет, немедленно сообщите — я буду в местном отделении милиции. Поехали, Николай Митрофанович. Есть у нас еще дома, то бишь в родной милиции, дела.

Майор загнал «Жигули» во двор отделения, поставил в сторону. Взглянул на часы: было около трех часов дня.

— Четыре часа я вас мучаю, Николай Митрофанович! И если не будете возражать, еще часок-другой.

— Чего уж там. Вы мне внеочередной день отдыха устроили. Справку-то дадите?

— Дам, конечно. С печатью, штампом, честь по чести.

— Тогда ладно. Я вот там в тенечке на лавочке подожду.

Шофер направился в тень, на ветерок, а Афанасьев — к своему коллеге, начальнику уголовного розыска местного отделения Михаилу Трофимовичу, которого знал много лет, нередко встречался на совещаниях. Из-за письменного стола ему навстречу вышел худощавый лысеющий мужчина небольшого роста с неожиданно пронзительными синими, как у врубелевского «Пана», глазами.

— Знаю о твоем деле, Александр Филиппович. Виктор Иванович звонил, сказал, что ты где-то тут рыскаешь. Рано или поздно, думаю, все равно заявишься. Я даже своих ребят придержал, чтобы помочь тебе.

— Тогда одолжи ненадолго двоих, — улыбнулся Афанасьев.

— Хоть троих, лишь бы толк был. Нужно, так я и сам к тебе в помощники пойду.

— Во дворе сидит шофер, что грабителей вез. Говорит, обоих запомнил. Мы с ним по пляжу прошлись, их там нет. Может, просмотреть закусочные и рестораны — хотя бы поблизости?

Разговор оборвал телефонный звонок. Докладывал Ильин. На пустыре возле Москвы-реки Лада нашла вещи. За тайником остался наблюдать Звягин, а он звонит с адмиральской дачи.

— Вас заметили? — перебил Афанасьев.

— По-моему, нет. Мы со Звягиным держались в стороне, а проводник у тайника почти не останавливался. Сразу к реке, искупал собаку. В общем, со стороны это была обычная прогулка. Людей на пустыре нет. Вещи завернуты в целлофановую пленку.

— Иди к Звягину, — приказал майор. — Загорайте, плавайте, но чтобы у вас из-под носа ничего не уплыло. Сейчас подъеду.

...Распахнулась дверь, и в кабинет вихрем влетела Лада. Она была очень довольна и вела себя весьма раскованно. В два прыжка оказалась возле Афанасьева, лизнула ему руку, хотела добраться и до лица, но ее окрикнул проводник. Собака прошлась по кабинету, заглянула под стол. С независимым видом обнюхала углы и улеглась у дверей.

Проводник докладывал:

— От пустой дачи мы прошли метров триста. Вышли на пустырь. Там когда-то была мусорная свалка.

— Понятно. Поэтому это место отдыхающие обходят, — сказал Афанасьев.

— Знаю я тот пустырь, — вмешался Михаил Трофимович. — Дачники там песок берут.

— Вот-вот. В одной старой яме Ладушка и отыскала все. Яма метра полтора, а в стенке углубление. Все лежит вроде как в норе. Я пощупал: сумки, магнитофон, еще что-то. Сверху песком завалено. Любопытных не было, думаю, мы не наследили. Придут они за вещами, обязательно придут, — уверенно закончил проводник.

— Если не заметили вас, то придут, — вздохнул Михаил Трофимович, — а если видели, как вы там с собакой шныряли, то не дождетесь.

— У тебя, Михаил Трофимович, прибор ночного видения найдется?

— Есть два. У дежурного.

Михаил Трофимович подошел к шкафу, вытащил две маленькие рации.

— Возьми и это. Отдай своим сыщикам. В засаде незаменимы.

...Афанасьев подъехал к продовольственному магазину, купил кое-какую еду и направился к дому адмирала. Зинаида Христофоровна сообщила, что муж забрал удочки и ушел.

Майор оставил «Жигули» возле дачи, завернул в куртку продукты, рации, снял рубашку, повесил на шею фотоаппарат и не торопясь отправился к реке. Он сразу заметил на берегу адмирала, колдовавшего над удочками. Возле него в целлофановом пакете, наполненном водой, плавали два ерша и окунишка.

— Невелик улов, — усмехнулся майор.

— Да, не клюет, — пожаловался моряк, — я сюда каждый день по ведру подкормки бросаю и, представьте себе, на уху набираю. А сегодня будто кто сглазил. К непогоде, что ли? — Он осмотрел горизонт. — Парит здорово. Ну ничего, может, рыбка покрупнее клюнет. Вон там, возле кустов, расположился ваш молодой человек, а второй пошел проводить одну компанию. Да вон он возвращается.

Ильин, выглядевший беззаботным отдыхающим в своих полосатых плавках, подошел с другой стороны. Афанасьев передал ему сверток с едой и рациями — одна ему, другая Звягину.

— А к вечеру, — сказал он, — возьмете у дежурного приборы ночного видения.

Афанасьев включил рацию для проверки и сразу же услышал:

— Саша! Саша! Это я, Миша! Прием.

Голос был явно искаженный, но Афанасьев узнал Михаила Трофимовича. Переключил тумблер на передачу:

— Миша, слышу хорошо. Что ты хотел?

— Виктор Иванович велел немедленно забрать все, что нашли. Понимаешь? Немедленно!

— Почему?

— Идет грозовой фронт. Обещают ливень. Испортится чужое добро, не расплатишься.

— А как же наши «друзья»?

— Дежурный сказал, что это потерпевших не касается. Им нужно все вернуть в полном порядке. А «друзья» — наша с тобой забота.

Адмирал, слышавший весь разговор, раскурил трубку и проворчал:

— Теперь ясно, почему клева нет. Вы тут сматывайте мои удочки, а я к себе. Погрузим вещи на садовую тачку, присыпем песком — и домой.