Обычные командировки. Повести об уголовном розыске - [51]

— Сходим на пляж, в буфет, как все люди.

После того как они проглотили по паре пирожков, Афанасьев предложил:

— А теперь, Николай Митрофанович, самое время пройтись: себя покажем, людей посмотрим. Может, и ваши пассажиры здесь прохлаждаются. В такую жару где еще и быть, как не на пляже.

Они брели у воды по самой кромке, вышли на тропинку, петлявшую среди цветастых тентов и шезлонгов. Шофер внимательно рассматривал молодых людей, а Афанасьев вообще приглядывался к публике. Его внимание привлекла компания парней, которые разлеглись на песке и играли в карты, по очереди потягивая прозрачную жидкость из большой бутылки. Парень с длинными, выгоревшими на солнце волосами чаще других складывал выигрыш в карман джинсов, разложенных на песке. Ему, наверное, было лет восемнадцать-двадцать. Двое других — тоже длинные и худые, тоже гривастые. Разговаривали громко, вели себя развязно, не обращая внимания на окружающих.

Беловолосый, отбросив карты, достал из джинсов яркую коробку, ловко выдернул зубами сигарету и небрежно перекинул пачку соседу. Затем долго любовался блестевшей на солнце зажигалкой, прикурил и пустил ее по кругу. Несколько раз затянувшись, глотнул из бутылки и что-то с жаром начал говорить.

Эта группка заинтересовала майора. Он указал на нее Николаю Митрофановичу.

— Не они?

— Как будто нет, — произнес тот неуверенно. — Но чем-то похожи.

— Давайте полежим, послушаем.

Они улеглись на песок неподалеку от картежников. Один из игроков поднял бутылку, посмотрел сквозь стекло на солнце и, убедившись, что она пустая, размахнувшись, бросил в реку. Потом подтянул к себе клетчатую спортивную сумку, достал вторую, точно такую же. Длинным, с хищным лезвием ножом срезал пластмассовый колпачок, отпил несколько глотков и опять пустил бутылку по кругу.

Блондин потянулся было к бутылке, потом раздумал, рывком выдернул джинсы из-под парня и бросил ему в лицо:

— Гони деньги за трюзера! Два месяца жду. Вот сдеру их с тебя, и потопаешь отсюда голым.

Второй что-то виновато отвечал. Видно, оправдывался, а блондин все более распалялся.

— Что они не поделили, из-за чего спор? — спросил шофер.

— Штаны делят, — усмехнулся Афанасьев. — Трюзера — это по-ихнему штаны, дорогой Митрофанович. Мои ребята недавно прихватили одного «деятеля», он этими самыми трюзерами торговал. Сейчас, брат, у стиляг портки чуть ли не в культ возведены. Вот индийские джинсы в магазине восемь рублей стоят. Но уважающий себя модник такие джинсы и бесплатно не желает. Нужно, чтобы они были сшиты фирмой «Леви стар» или «Блю доллар» и упакованы в запечатанный целлофановый пакет, тогда за них и двухсот не жалко. Но запечатанный пакет еще не гарантия от подделки. Нужно, чтобы на джинсах был «лейбл» — фирменная этикетка. Она вшивается под пояс где-нибудь сзади и цветным украшением торчит наружу. Но и этикетка может не спасти от подделки. Фирменными должны быть пуговицы. Они на ширинке сверху как украшение пришиваются.

— И где же эти молокососы берут такие деньги?

— Главным образом у добреньких родителей. А если родители не дают, то всячески изворачиваются, случается, даже воруют ради этого.

— Мой-то в восьмирублевых ходит, — радостно сказал шофер. — Правда, отыскал где-то старые сапоги, отрезал голенища, выкроил из них два кленовых листа и пришил на задницу да еще на каждую коленку по заплате. Ну ладно бы дыры были, а то просто так. Говорит, модно.

— Отстал он от моды. Но хорошо, что хоть двухсотрублевые не просит.

— Я ему попрошу, — свирепо пробурчал шофер.

Спор среди картежников разгорался. Люди, что находились поблизости, настороженно посматривали на них и потихоньку расходились. Полный белотелый мужчина быстро сложил свои вещи в портфель и невозмутимо удалился. Перешли на другое место парень с девушкой.

— Пойдем и мы, Митрофанович! Недосуг сейчас с ними заниматься, а жаль. Пришлем сюда ребят из речной милиции, пусть посмотрят, что это за горлопаны. Обнаглели совсем...

— У нас в деревне раньше — брякни что-нибудь при старших, потом неделю будешь ходить с синяком под глазом. А мы то ли подобрели, то ли боимся этих сопляков. — Николай Митрофанович еще долго ворчал, пробираясь среди лежащих на песке.

Возле пирса из высокой травы выглядывала серая собачья морда. Лада узнала майора и радостно завиляла хвостом. Собаку держал на поводке переодетый проводник — в кедах, тренировочных брюках и голубой шелковой безрукавке.

— Ну как, понравился Ладе Серебряный бор? — спросил Николай Митрофанович, когда все сели в машину.

— Здесь другое дело, — заверил проводник. — В городе-то знаете сколько запахов?

— Как же она след найдет? — усомнился шофер.

— Есть такая наука — одорология, ученые доказали, что молекулы, из которых состоит запах, сохраняются очень долго, и если их законсервировать, то потом можно использовать этот запах через продолжительное время. Эти самые ученые сконструировали специальный локатор — «собачий нос». Но нам механический нос пока ни к чему, свой собственный лучше, верно, Лада? — проводник обнял собаку, и та, улучив момент, лизнула его в щеку.

Афанасьев остановил машину в тупике возле унылого дома. Проводник раскрыл пакет, вытряхнул из него мешок, оставленный преступниками при ограблении, и, пока Лада старательно, даже с какой-то показной внимательностью его обнюхивала, Афанасьев инструктировал подошедших Ильина и Звягина.