Обычные командировки. Повести об уголовном розыске - [45]

— А может быть, тот, что из Средней Азии, и не купил учительский домик, спросите у соседей, чем купля-продажа закончилась, — посоветовала одна из девушек на прощанье.

Байкалов обрадовался и, уже не замечая мокрого снега и слякоти, направился на разведку. Дом, проданный учителем, был добротный, рубленный в лапу из толстых бревен, с резными наличниками и крыльцом, одетым в деревянные кружева. Калитка, примыкающая к забору, оказалась закрытой на внутренний замок. Дорожка к крыльцу была расчищена, но на выпавшей пороше свежих следов не было. Убедившись, что Сорокина дома нет, старший инспектор пошел в сельский Совет. Представившись председателю, он попросил разрешения познакомиться с документами на проданные за последнее время дома. Нужную купчую увидел сразу.

Запомнив фамилию учителя, он вернулся в город, разыскал школу и учителя и попросил уделить ему несколько минут. В ответ на вопрошающий взгляд немолодого человека с серьезным, несколько хмурым лицом Байкалов сказал, что Сорокин, купивший дом, нашел себе другой, ближе к городу, и от купленного в деревне намерен избавиться, что ему, Байкалову, нравится этот домик, он согласен его купить, да вот беда — в сельском Совете сказали, что он стоит тысячу, а Сорокин требует две и божится, что сам заплатил столько. Вот он и пришел выяснить, так ли это на самом деле. Учитель, смущаясь, нехотя подтвердил, что дом продал за две тысячи, но, чтобы меньше платить за оформление купчей, он по просьбе Сорокина указал в договоре половинную сумму.

Байкалов как бы между прочим сказал, что Сорокин произвел на него странное впечатление — отказался от задатка и потребовал рассчитаться за дом не деньгами, а предъявительской сберегательной книжкой. Учитель, торопясь закончить не очень приятный разговор, припомнил, что ему Сорокин заплатил двумя пачками десятирублевок в банковской упаковке. Байкалов попросил учителя не говорить об этом разговоре Сорокину.

В конце концов старшему инспектору удалось увидеть Сорокина. Утром он вышел от матери и стал бродить по магазинам. Дважды заходил в ресторан. Требовал стакан коньяка, лимон, маринованные грибы и какую-нибудь рыбу. Небрежным жестом вынимал из заднего кармана брюк пачку трехрублевок, всякий раз оставлял щедрые чаевые. Так повторялось несколько дней. Знакомых, в которых можно было бы заподозрить соучастников, Байкалов ни разу не видел.

Решив, что дальнейшее изучение сорокинских похождений ничего не даст, Байкалов стал действовать. Вместе с начальником уголовного розыска и Гурьяновым они договорились утром брать Сорокина. Эту ночь он провел у матери. Там его и задержали. Вел себя Сорокин, на удивление, спокойно, словно и не было за ним никакой вины. Когда Байкалов, просматривая его паспорт, поинтересовался новой пропиской, Сорокин объяснил, что прописался у дяди, скрыв, что дом принадлежит ему. Обыск в квартире ничего существенного не дал. В сумке жены нашлось девяносто рублей трехрублевками банковской укладки, а у Сорокина — такими же купюрами 126 рублей. Байкалов, правда, обратил внимание на плоский, замысловатой формы чемоданный ключ, который не подходил ни к одному чемодану в доме. Прежде чем уйти из квартиры, задержанный попросил разрешения попрощаться с расстроенной матерью. Он обнимал ее, успокаивал и, прижавшись к щеке, долго гладил седые волосы.

Задержанного доставили в Ликино-Дулевский городской отдел. Начальник уголовного розыска тут же начал допрос, а остальные отправились в деревенский дом. Едва подъехав к дому, Байкалов заметил, что там уже кто-то успел побывать — на запорошенной дорожке тянулись две цепочки следов, туда и обратно.

Оставив участкового инспектора возле дома, Байкалов вместе с Гурьяновым снова помчался на квартиру, где только что производили обыск. Старший инспектор нервничал, чувствуя, что допустил ошибку, никого не оставив в деревне. Еще большие неприятности ждали его в квартире. Жена Сорокина рассказала, что мать ее мужа ушла из дому сразу после обыска. Теперь уже Байкалов оставил на квартире Гурьянова, а сам поехал к пожилой женщине на работу, но ее и там не оказалось.

Возвращаясь, он заметил, что возле дома остановилось такси и из него вышла мать Сорокина с довольно объемистым чемоданом. Едва она вошла в подъезд, как Байкалов бросился за понятыми. В квартиру, где Гурьянов поджидал возвращения хозяйки, все вошли почти одновременно. Мать растерялась настолько, что несколько минут не могла произнести ни слова. Но, придя в себя, женщина объяснила, что сын, прощаясь с ней, шепотом попросил немедленно забрать в его деревенском доме чемодан из подполья. Что в нем, она не знает, поскольку замки закрыты и ключа у нее нет.

Байкалов достал недавно изъятый ключ, поставил чемодан на стол, пригласил поближе понятых и открыл замок. Под крышкой в большом целлофановом пакете лежал дорогой черный костюм, новенькие мужские рубашки, а под ними пачки денег. Мать, увидев деньги, в глубоком обмороке сползла со стула. Единственным хладнокровным свидетелем оставалась жена Сорокина. Она сидела, откинувшись на спинку дивана, и безучастно наблюдала за происходящим. Для матери вызвали «Скорую помощь», и стали считать деньги. В чемодане оказалось тридцать две тысячи семьсот пятьдесят рублей.