Обычные командировки. Повести об уголовном розыске - [31]

Далее шли подробности.

«...После того как Валентин ушел, прошло минут тридцать, потом час, я уже начал психовать. Вдруг вижу — идет, в руках два узла и инструменты. У арыка Валька остановился, потерял в грязи туфлю. После этого снял вторую и куда-то забросил. Я взял у него сверток с инструментами и кинул в воду.

Возле чайханы на повороте к хлопчатобумажному комбинату Валька предложил ехать к знакомым девочкам, я отказался и строго-настрого наказал ему не напиваться, забрал у него деньги, вынул из узла пачку десятирублевок, отдал ему. Остановил попутную автомашину и доехал до Сулейман-горы. Поднялся на самый верх, нашел подходящее место и закопал деньги. Потом вернулся к Тигрову, в арыке вымыл его сапоги, поставил на место, повесил плащ и положил в сарай кирзовую сумку. На столе от ужина оставалась недопитая бутылка водки, я налил себе целый стакан, запил пивом и лег спать. При моем возвращении ни Тигров, ни его сын не проснулись».

Дорохов прочел «исповедь» и задумался. Похоже, он прилетел к финалу, здесь и без него обойдутся. Поедут на указанное Вымечаем место, найдут деньги, а соучастника разыскать не так уж и трудно. Ну что же, это даже хорошо, что Мамбетов со своими сыщиками справился без него.

Александр Дмитриевич снова перелистал тетрадные страницы — захотелось узнать, как же нашли этого рецидивиста. «Не пришел же он в самом деле сам с покаянием». В папке оказался протокол задержания.

«Любопытно!» Ознакомившись с коротеньким документом, полковник нахмурился. Он взвесил на руке толстый том, где были подшиты справки, реабилитирующие кассиршу, и гармошкой склеенные фотографии с места происшествия: длинный унылый забор, за которым располагались цеха мясокомбината, арык, где были обнаружены инструменты грабителей и туфли. Затем шли снимки вещественных доказательств. Дорохов долго рассматривал изображение большого железного ящика, служившего кассиру сейфом. «Да, — подумал Александр Дмитриевич, — одному здесь не справиться. Наверняка орудовали двое. К тому же следует точно знать, что, где и как расположено. Без предварительной разведки не обойтись. А не могло их быть трое?»

В кабинет вошел Мамбетов:

— Удивляешься? Вот-вот. Есть чему.

— А тут ничего не перепутано? — с сомнением спросил Александр Дмитриевич.

— Нет, все ясно, как летний день на Джай-лоо. Действительно, задержали этого Нечаева при попытке забраться в кассу гостиницы «Советская», а потом он решил нам повиниться и в мясокомбинатской краже.

— Зачем же он полез в гостиницу после кражи сорока трех тысяч? Сколько же денег там могло быть?

— В обычный день рублей пятьсот. Иногда меньше, иногда больше.

— Так что же, он полез туда ради острых ощущений?

— Факт есть факт. — Мамбетов развел руками. — Узнали мы, что он сорил деньгами после кражи на мясокомбинате. Да и рабочие его опознали. Говорят, видели у проходной частенько, кого-то дожидался. А на вопрос, зачем в гостиницу полез, ответил: «Спьяну». Так что суди сам. В таких случаях у нас говорят: «Если рядом нет советчика, посоветуйся со своим ребром», пораскинь мозгами то есть.

— А ты, Касым, чем не ребро?

— Сам думай, тебя из центра прислали. Чужие ошибки всегда лучше заметишь. В общем, своими ребрами обходись. А я что, человек я маленький, — Касым притворно опустил вниз хитрые, узкие глаза. — Начальник управления вызвал и приказал: «Немедленно разыщи деньги». Я ему говорю, на Сулейманке сейчас полно народу, нужно утром, пораньше, пока никого нет.

— Ну и как, согласился он на утро?

— Нет, — вздохнул Мамбетов.

— Ладно, я зайду к нему, представлюсь и договорюсь, чтобы выехать туда на рассвете.

— Тогда подожду, пока от начальства вернешься, и поедем ко мне. С Алтынай познакомлю. Детей покажу. Сыновей, правда, дома нет. Один в Ташкенте, в аспирантуре. Второй в Ленинграде, в этом году диплом защищает. Третий в солдатах служит. Дома только дочки.

Дорохов помнил, как в Москве на курсах Касым рассказывал о том, что у жены, в которую он был влюблен, как юнец, волосы с медным отливом. Не случайно ее зовут Алтынай — «золотая», и красива-то она на загляденье. А поет так, что из соседних аулов слушать приезжают. Александр Дмитриевич улыбнулся, вспомнив, с каким удовольствием тогда говорил Касым: «Первое богатство — здоровье, второе — белый платок — жена, значит». Повторив вслух эту пословицу, Дорохов спросил:

— Не переврал? А?

— Нет, друг Искандер, все правильно. Послал мне аллах напоследок двух дочерей — обе в мать. Буду под старость богатый — калым хороший принесут! Возьму баранами. Целая отара будет. Уйду на пенсию, заберусь в горы, поставлю юрту и поживу, как человек. Пенсию буду копить, барашков продавать, машину куплю, — балагурил Мамбетов.

— А сейчас что же не купишь?

— Сейчас? — Мамбетов усмехнулся. — Киргизы говорят: «Дом с детьми — цветник». Так вот вся моя зарплата идет на этот цветник. Даже старшие, и те не забывают: «Aта, помоги, ата, пришли...»

— Давай, Касым, завтра твой цветник посмотрю. А сейчас схожу к начальству — и в гостиницу. Надо выспаться. А то спозаранку на Сулейман-гору ехать. Договорились? Ну и отлично.

...Александр Дмитриевич проснулся от сильного стука в дверь. Взглянул на часы — всего четыре часа утра. Удивился, что его разбудили в такую рань. Поднявшись с постели, открыл дверь. Мамбетов вошел бодрый, отдохнувший. Штатский светло-коричневый костюм придавал ему праздничный вид. Дорохов чертыхнулся и снова улегся в постель.