Обычные командировки. Повести об уголовном розыске - [33]

— У тебя нет на этот случай пословицы? — не выдержав, съязвил Дорохов.

— Есть, — с готовностью, но без энтузиазма ответил Касым, — только русская: «Век живи, век учись»...

В управлении майор Беляков доложил, что Нечаев потребовал, чтобы допросили его сожительницу Лидию Морозову. Он, дескать, ей отдал на хранение часть украденных денег.

Лидия Морозова, средних лет женщина со скуластым лицом, жгучими черными глазами и ярко накрашенными губами, говорила громко и возмущенно, поочередно обращаясь то к Белякову, писавшему протокол, то к Мамбетову и Дорохову, устроившимся в сторонке на диване. Она была явно поражена предательством своего сожителя.

— Да где же правда в этой жизни? Он, видите ли, мне деньги давал! Дьявол окаянный! Да я все заначки повытряхивала, чтобы он одет был и сыт!

«Спасти его хотела, а он ее надул», — мелькнула мысль у Дорохова.

— Вытащила из помойной ямы, пригрела, — в голосе Морозовой послышались слезы, — думала, человеком будет. Больно уж жалостливые письма из тюрьмы писал. И невезучий он, и судьба его «сломатая», и доля сиротская. Как познакомилась? С подругой возила передачу в колонию ее брату. А Володька меня увидел, просит адрес и разрешения написать. Я сказала, пусть пишет. Так он в неделю по два письма слал. Освободился, приехал. В общежитии-то он и не жил. Все больше у меня. — Женщина вытерла слезы, высморкалась. — Ведите его сюда. Посмотрю на его рожу бесстыжую.

Привели Нечаева. Сцена разыгралась жаркая. Морозова еле сдерживалась, все пыталась дотянуться до волос своего сожителя. Нечаев проникновенно и очень спокойно ее убеждал:

— Брось, Лидуша, все напрасно. Успокойся, дорогая.

— Это я тебе «дорогая»? — женщина даже поперхнулась. — Доберусь до тебя, зенки выцарапаю...

— Ничего не поделаешь, Лидуша. Денежки-то отдать придется, — невозмутимо продолжал свое Нечаев.

— Это какие такие денежки?! — Морозова угрожающе поднялась со стула.

Дорохов опустил голову, еле сдерживаясь, чтобы не рассмеяться.

— Ты же знаешь, Лидуша, те самые, что с мясокомбината взяли, — без тени смущения ответил Нечаев.

«Чертовщина какая-то, — думал Дорохов. — Если эта Лидуша такая актриса, она бы любой театр украсила. Да и Нечаев говорит весьма уверенно, все выглядит довольно правдиво».

— Да ты, ирод несчастный, за все время вот этот платок мне только и подарил. — Морозова сорвала с головы дешевый черный платок с аляповатыми яркими цветами и бросила его через голову следователя Нечаеву. Тот осторожно снял его со своего плеча и аккуратно положил на стол.

— Расстроилась бабочка, — обращаясь уже к окружающим, усмехнулся он. — Понятно, пяти-то тысяч ей надолго бы хватило.

Тут Морозова встала со стула и спокойно сказала:

— Правильно. Кассу он ограбил. Говорил, что влезли туда через окно, взломали ящик. Все так. Но с деньгами врет. Не давал денег.

Дорохов изучающе посмотрел на Нечаева. На этот раз он явно растерялся.

После окончания очной ставки Морозова ушла, а Беляков забрал Нечаева к себе для допроса.

Мамбетов и Дорохов остались одни.

— Не нравится мне все это, — медленно произнес Касым. — Как только Нечаев написал свои показания, я первым делом послал ребят к Тигрову. И знаешь, тот все подтвердил. Он действительно неплохой мужик. Только горе у него. Недавно умерла жена, и он остался вдвоем с сыном. Тигров рассказал, что был у него Нечаев в тот вечер и он еще удивился, откуда у того деньги.

— А много он видел?

— Целую пачку десяток. Точно сказать не может, но по его словам, несколько сотен. Тигрову еще червонец дал.

— Интересно, — улыбнулся Дорохов. — А ты про эти деньги спрашивал у Нечаева?

— Нет, я больше про те, что с мясокомбината, — не очень уверенно ответил Мамбетов.

— Тогда давай сделаем так: я с Абитовым съезжу к этой серьезной даме и постараюсь сам кое-что выяснить, а ты поговори с Нечаевым. Кстати, поинтересуйся, откуда и сколько у него было денег в канун кражи. Добро?

— Как скажешь, аксакал. Ты теперь тут за главного. Прежде чем свернуть, верблюд слушает погонщика... Так?

Морозова жила в небольшом глинобитном домишке на берегу бурной речки, окруженном маленьким палисадником. На хорошо ухоженной земле уже проклюнулись острые ярко-зеленые побеги ирисов, первые листки гиацинтов и множество каких-то мелких ростков. Видно, здесь любили цветы.

— А у нее и дома порядок, — заметив изучающий взгляд Дорохова, пояснил Абитов.

Действительно, обе крохотные комнатушки сияли чистотой. Хозяйка встретила нежданных гостей настороженно. Она предложила Дорохову и Абитову самодельные табуретки, а сама осталась стоять, прислонившись к двери.

— Лидия Михайловна, вы знаете приятелей Владимира? — начал Дорохов.

— Ни одного-то у него путного и не было. С карзубым Валькой все крутился. А тот нашел дуру, такую же, как и я, только побогаче, обобрал до нитки и смотался. Говорили, в Ашхабад, что ли...

— Нечаев все время у вас жил?

— Поначалу да. А когда отругала я его, что он все на моей шее сидит, перебрался в общежитие, но все равно больше здесь околачивался. Раза два ездил в Андижан к узбекам, приятель там у него какой-то.

— Когда ездил? — поинтересовался Дорохов.

— Один раз осенью и недавно вот, в прошлом месяце. Спросила у него, как съездил. Плохо, говорит. Чуть не заболел. И все... Я вот что вам хочу сказать, товарищ начальник... — Морозова задумалась, подыскивая слова. — Не давал он мне денег, поверьте на слово. Брать брал. То трешку, то пятерку, а когда и десятку выманит. И все хвастал, что скоро у него мешок денег будет. Мол, они с Валькой крупное дело замышляют. По-честному сказать, я ему не верила. Но на всякий случай твердила, что лучше черный хлеб дома есть, чем в тюрьме, что его снова упрячут туда, откуда жалостные письма слал. Вот так и вышло, как я говорила. А денег я от него не видала. Зачем он врет, ума не приложу.