Объясняя религию. Природа религиозного мышления - [129]
Соответственно, я подразумеваю нечто более конкретное. У нас имеются экспериментальные данные для разных систем логического вывода, отвечающих за определенные области входящей информации. Религиозные сигналы провоцируют активацию определенного набора этих систем, а значит, велика вероятность, что концепции такого рода формируются в человеческом сознании, интуитивно воспринимаются как достоверные, вызывают у части людей согласие с официальной формулировкой и не подвержены разлагающему влиянию, в частности научному. Но учтите, что описанные мной когнитивные процессы не столько обусловливают все это, сколько делают более вероятным.
Из эволюционной биологии, психологии, археологии и антропологии нам известен ряд факторов, составляющих коллективную невидимую руку культурной эволюции, а теориями невидимой руки люди обычно удовлетворяться не спешат. Как однажды отметил философ Роберт Нозик, нам милее в качестве объяснения тайная рука, то есть подлинный серый кардинал – властитель вселенной, дергающий за ниточки. В данном случае в роли серого кардинала должно выступить определенное свойство человеческого сознания, которое послужило созданию всей религии в целом; общее метафизическое побуждение, стоящее у истоков религии; неисправимая тяга к суевериям, мифам и вере; особые эмоции, которые обеспечивает только религиозная вера и т. д. Могу с уверенностью предсказать, что на такие объяснения спрос будет всегда, но, мне кажется, у нас есть доказательства их несостоятельности. Так что давайте разберемся, почему так важна именно совокупная релевантность.
Дать обиталище воздушному ничто. Когнитивные искажения?
Вопрос «Как можно верить в…» возникает, разумеется, только у тех, кто сам в такое не верит. Особенность искренней веры в том, что человека обычно мало интересует ее происхождение и то, как она поселилась в его сознании. Например, многие из нас убеждены, что соль белая, а сталь твердая, но мы в большинстве своем не знаем, как к этим убеждениям пришли, и нам все равно. Вопрос о происхождении веры в религиозном контексте обычно занимает скептиков. Это не обесценивает вопрос – отнюдь нет, – но становится понятно, почему на него обычно даются ответы, которые мне кажутся неудовлетворительными и даже сбивающими с толку.
Религиозная вера особых усилий не требует. И фанг, утверждающим, что существуют колдуны, которые летают на банановых листьях, и христианам, убежденным, что за ними наблюдает некто всемогущий, обычно не приходится настойчиво себя уговаривать. Поэтому только скептики склонны считать веру недомыслием: люди верят в сверхъестественные сущности, потому что суеверны, идут на поводу эмоций, психически неуравновешенны, примитивны, не понимают, что такое вероятность, у них плохая научная подготовка, им промыли мозги, им не хватает духу оспорить внушаемое. Если смотреть с такой точки зрения, люди верят, потому что не могут (забывают, им некогда, нет желания или способности) фильтровать несогласованные или беспочвенные утверждения. Вера исчезнет, если люди будут более последовательно пользоваться следующими благоразумными принципами умственной гигиены:
Впускай в сознание только четкие и точные мысли.
Признавай только последовательные утверждения.
Прежде чем признать утверждение, рассмотри доказательства.
Рассматривай только опровержимые утверждения.
То, что говорят о духах фанг, расплывчато как раз в тех моментах, где нужна конкретика. Подразумевается, что духи нематериальны, они «как ветер» и когда-то покинули свое тело. Обычно их называют невидимыми, но мнения относительно того, что это значит, разнятся, и люди часто не уверены в правильности собственной интерпретации. Духом считается то, что осталось от человека, когда тела больше нет. Но при этом духи могут наблюдать за действиями людей. Как они видят, если у них нет глаз? Христианам говорят, что человек был создан по образу и подобию божию, но утверждение это, как и большинство религиозных утверждений, достаточно неопределенно, чтобы допускать множество разных, контекстуально оправданных толкований.
Большинство религиозных традиций по обыкновению пренебрегает требованием последовательности. Некоторые религиозные утверждения заведомо направлены на то, чтобы нарушать его. Скептиков приводят в замешательство христианские положения о том, что бог един в трех лицах, что он всемогущ, но мы вольны в своих поступках, и многие другие очевидно непоследовательные утверждения. На просьбу пояснить обычно следуют еще более запутывающие ответы, стремящиеся избежать непоследовательности ценой очередного нарушения требования ясности.
Что касается доказательств… То, что «доказывает» верующему существование богов, духов и предков, а также их могущество, постороннему подтверждает прямо противоположное. Доказательством эти постулаты могут считаться лишь вопреки требованию признавать только опровержимые утверждения. Если вам скажут, что побороть инфекцию организму поможет ударная доза витаминов, единственным весомым доказательством будет тестирование, которое сможет это утверждение опровергнуть. Если, например, клинические испытания покажут, что пациенты, получавшие витамины, выздоравливали не намного быстрее тех, кто без витаминов обошелся, преимущества рекомендованного лечения окажутся под вопросом. Религиозные же утверждения эмпирическим путем опровергнуть не получится.
Ничто не мешает нам описывать и объяснять человеческие сообщества так же точно и столь же успешно, как и все прочее в мире, используя научный инструментарий. Так рассуждает эволюционный психолог Паскаль Буайе в этой новаторской книге. Сопоставляя последние достижения эволюционной биологии, психологии, генетики, экономики и других научных дисциплин, автор представляет новый взгляд на устройство человеческих обществ. Буайе убедительно доказывает, насколько значимую роль когнитивные процессы играют в том, как люди выстраивают иерархии, семейные и гендерные нормы, как возникают межгрупповые конфликты и этнические стереотипы. В фокусе его внимания находится принципиальный вопрос: как выработанные в ходе эволюции способности и предрасположенности человека объясняют то, как мы живем в обществе? И почему данные естественных наук критически важны для понимания исторических событий и социальных процессов?
Монография посвящена истории высших учебных заведений Русской Православной Церкви – Санкт-Петербургской, Московской, Киевской и Казанской духовных академий – в один из важных и сложных периодов их развития, во второй половине XIX в. В работе исследованы организационное устройство духовных академий, их отношения с высшей и епархиальной церковной властью; состав, положение и деятельность профессорско-преподавательских и студенческих корпораций; основные направления деятельности духовных академий. Особое внимание уделено анализу учебной и научной деятельности академий, проблем, возникающих в этой деятельности, и попыток их решения.
Предлагаемое издание посвящено богатой и драматичной истории Православных Церквей Юго-Востока Европы в годы Второй мировой войны. Этот период стал не только очень важным, но и наименее исследованным в истории, когда с одной стороны возникали новые неканоничные Православные Церкви (Хорватская, Венгерская), а с другой – некоторые традиционные (Сербская, Элладская) подвергались жестоким преследованиям. При этом ряд Поместных Церквей оказывали не только духовное, но и политическое влияние, существенным образом воздействуя на ситуацию в своих странах (Болгария, Греция и др.)
Книга известного церковного историка Михаила Витальевича Шкаровского посвящена истории Константино польской Православной Церкви в XX веке, главным образом в 1910-е — 1950-е гг. Эти годы стали не только очень важным, но и наименее исследованным периодом в истории Вселенского Патриархата, когда, с одной стороны, само его существование оказалось под угрозой, а с другой — он начал распространять свою юрисдикцию на разные страны, где проживала православная диаспора, порой вступая в острые конфликты с другими Поместными Православными Церквами.
В монографии кандидата богословия священника Владислава Сергеевича Малышева рассматривается церковно-общественная публицистика, касающаяся состояния духовного сословия в период «Великих реформ». В монографии представлены высказывавшиеся в то время различные мнения по ряду важных для духовенства вопросов: быт и нравственность приходского духовенства, состояние монастырей и монашества, начальное и среднее духовное образование, а также проведен анализ церковно-публицистической полемики как исторического источника.
Если вы налаживаете деловые и культурные связи со странами Востока, вам не обойтись без знания истоков культуры мусульман, их ценностных ориентиров, менталитета и правил поведения в самых разных ситуациях. Об этом и многом другом, основываясь на многолетнем дипломатическом опыте, в своей книге вам расскажет Чрезвычайный и Полномочный Посланник, почетный работник Министерства иностранных дел РФ, кандидат исторических наук, доцент кафедры дипломатии МГИМО МИД России Евгений Максимович Богучарский.
Постсекулярность — это не только новая социальная реальность, характеризующаяся возвращением религии в самых причудливых и порой невероятных формах, это еще и кризис общепринятых моделей репрезентации религиозных / секулярных явлений. Постсекулярный поворот — это поворот к осмыслению этих новых форм, это движение в сторону нового языка, новой оптики, способной ухватить возникающую на наших глазах картину, являющуюся как постсекулярной, так и пострелигиозной, если смотреть на нее с точки зрения привычных представлений о религии и секулярном.