Объясняя религию. Природа религиозного мышления - [128]

форма модернизированной религии. Особенно хорошо это демонстрирует американский фундаментализм – и христианский, и в какой-то степени иудейский, – который уж точно не может быть реакцией на колониальное или иностранное влияние, зато во многом направлен против либеральных разновидностей этих религий. Однако схожее явление наблюдается и в других регионах. Рисуемая СМИ картина зверств, чинимых приверженцами фундаментализма в исламе или индуизме, создает впечатление, что перед нами конфликт навязанного извне модернизма и исконной традиции. Но это не так. И в исламе, и в индуизме уже больше столетия существует множество движений, адаптирующих религиозные нормы к современным условиям. Они особенно популярны у образованного городского среднего класса, а значит, представляют реальную политическую угрозу для тех, чья власть опирается только на религиозную иерархию.

Таким образом, фундаментализм – это и не религия в крайнем проявлении, и не замаскированная политика. Это попытка сохранить определенную иерархию, основанную на коалиции, когда перед ней маячит призрак безнаказанного, а значит, явно возможного отступничества. Если трибуналы будут прощать дезертиров и об этом станет известно на передовой, самовольные поиски потенциальных предателей и расправа над ними станут гораздо более жестокими и демонстративными. Те же психологические механизмы побуждают некоторых склоняться к крайним проявлениям насилия во имя своей религиозной коалиции. Задействуемые при этом когнитивные системы имеются у любого нормального человека, однако свою роль играют особые исторические условия, поэтому процесс этот нельзя считать неизбежным. Не все религиозные представления используются для создания этнических маркеров, и не все этнические маркеры используются как коалиционные сигналы, не перед каждой коалицией маячит угроза безнаказанного отступничества, и даже в случае подобной угрозы не все участники коалиции реагируют взвинчиванием цены дезертирства. Такой высокий подъем ставок свидетельствует как раз о том, что группа сознает охлаждение к ней общественного мнения. Что, к сожалению, не препятствует политическому господству, если коалиция достаточно сплоченная.

9 Почему люди верят

Среди фанг бытует убеждение, что у колдунов имеется дополнительный звероподобный внутренний орган, который летает по ночам и уничтожает чужие посевы или отравляет кровь. Считается также, что иногда эти колдуны собираются на пиры, где пожирают свои жертвы и сговариваются насчет дальнейших нападений. Вам не раз расскажут, что знакомый знакомого своими глазами видел, как колдуны по ночам летели над деревней на листе банана или метали волшебные дротики в невинных жертв.

Рассказывая об этих и других экзотических верованиях за ужином в кембриджском колледже, я услышал от одного из наших гостей, выдающегося католического теолога: «Потрясающая у вас антропологов работа, но трудная. Разбираться, почему люди верят в такую чушь…» Я потерял дар речи. Беседа шла своим чередом, а я подыскивал достойный ответ – начинавшийся с «Чья бы корова мычала…» Вопрос «Почему люди верят в подобное?» действительно уместен, но его можно отнести к верованиям любого толка. Фанг тоже изумлялись, услышав про человека, единого в трех лицах, которые на самом деле составляют одно, или о том, что всем бедам в этой юдоли слез мы обязаны двум предкам, которые слопали экзотический фрукт в одном саду. Для каждого из этих постулатов имеется множество объяснений в доктрине, но я подозреваю, что они покажутся фанг не менее загадочными, чем сами постулаты. Поэтому вопрос остается прежним: почему подобные убеждения существуют? Что придает им достоверность? И самое главное, почему одни люди в них верят, а другие нет? Что побуждает часть из нас принимать на веру заявления о богах и духах, доказательства существования которых в лучшем случае шатки?

В первой главе я говорил, что бессмысленно объяснять, почему человек верит в сверхъестественное, если у нас нет четкой формулировки, в чем именно понятия сверхъестественного заключаются, как усваиваются и как организованы в сознании. А теперь? Удалось ли нам подготовить почву для ответа на эти вопросы? Мне кажется – да, однако не ждите всеобъемлющего объяснения, которого желают многие как верующие, так и неверующие. Простого решения нет и здесь. Однозначной причины существования и религии и присущих ей характерных свойств быть не может, поскольку мы имеем дело со следствием совокупной релевантности, то есть успешной активации целого ряда разных систем сознания. Как мы вскоре увидим, к вере это тоже относится.

Действительно, активация целого арсенала когнитивных систем объясняет само существование религиозных понятий, их успешное закрепление в культуре, восприятие их как достоверных, а также не всеобщее восприятие их таковыми, а кроме того, возникновение религии в истории человечества и ее сохранение на фоне развития современных научных представлений. Я понимаю, что несколько самонадеянно обещать убить столько зайцев разом, тем более что ружья уже в руках не помещаются. И что я имею в виду, говоря об активации разных систем? Уж совершенно точно не то, что «религия – понятие многогранное», «это сложная область», «приходится принимать во внимание множество факторов». В этой книге я как раз намеревался уйти от подобных банальностей и добиться от когнитивистики четких ответов.