Объясняя религию. Природа религиозного мышления - [111]

Шрифт
Интервал

Поэтому давайте внесем больше конкретики. Человек воспитывается в определенном обществе, где упоминаются боги и совершаются обряды – некоторые из них с упоминанием богов. Если последнее – устойчивая тенденция, то наверняка потому, что легко усваивается в каждом поколении. Иными словами, обряды представлены так, что включать в них сверхъестественные силы пусть и не обязательно, но актуально.

Как я уже говорил в начале, воздействие обряда загадочно – не в последнюю очередь для участников. Они не представляют, почему те или иные предписанные обрядом слова и действия должны связать пару узами брака, а не излечить от болезни или воздействовать как-то еще. Прошедшие тяжелое испытание инициации вроде той, что описана у Хаусмана, чувствуют интуитивно, что изменились и что мальчики, которые не дошли до конца, действительно «не готовы» или «не созрели». Но почему это так, они не знают. Причинно-следственная связь очевидна, но механизм ее описать трудно. Кажется, что у видимого результата есть некая, без сомнения реальная, но непостижимая причина. Инициации присуще нечто, что превращает мальчиков в мужчин, хотя конкретизировать это «нечто» никто не может. Церемонии бракосочетания присуще нечто, что в самом деле превращает пару в семью, но как именно – остается загадкой.

Все это антропологам знакомо. Именно поэтому мы часто говорим, что обряды носят трансцендентный характер. Они включают некий источник причинно-следственной связи, мистические силы, которые человек чувствует, но не может описать и тем более объяснить. Обряд – это «нечто большее», чем просто последовательность действий, потому что разве могут какие-то слова и поступки давать такой важный и неопровержимый результат? Нельзя всерьез совершать обряд, не допуская, что предписанная последовательность действий приведет к определенному результату, и одновременно догадываться, что последовательность как таковая этот результат не объясняет.

Утверждая, что обряды предполагают трансцендентность, мы на первый взгляд усматриваем в них мистическую подоплеку и предпосылки для магии. Однако все гораздо проще. В том, что человеку свойственно мыслить в русле скрытых и непостижимых причин, ничего загадочного нет. Напротив, это наблюдается и в самых обычных ситуациях. Как я неоднократно упоминал в предыдущих главах, большинство интуитивных заключений, которые предлагают нам системы логического вывода, именно такую загадочную причинно-следственную связь и подразумевают. Например, мы знаем, что предмет, брошенный с размаху, полетит дальше запущенного ленивым толчком, и объясняем это тем, что у него больше инерция. Однако термин этот ничего не скажет тому, кто не изучал физику. Точно так же у растущего организма есть нечто, что в конечном итоге придаст ему сходство с другими представителями того же вида. Эта же присущая определенному виду «сущность» обеспечивает характерную форму и вкус кабачкам и брюссельской капусте.

У обычного человека, не занимающегося научным анализом, объяснение повседневных интуитивных догадок зачастую опирается на непостижимые причинно-следственные связи. В этом смысле в нашем представлении о баклажане немало трансцендентного. То же ощущение «чего-то ненаблюдаемого, но производящего наблюдаемое воздействие» мы обнаруживаем и в представлениях о результатах обрядов. Люди думают, что обряд производит некое социальное воздействие и интуитивно догадываются, что видимые его элементы – это еще не все объяснение, а значит, там есть что-то еще.

Этот пробел в представлении обрядов в нашем сознании во многих случаях остается незаполненным. Именно так происходит, например, с инициациями. Люди говорят, что она превращает мальчиков в мужчин, но на вопрос, как именно, отвечают, что так происходит – и все тут. Супружеская пара – это уже нечто иное, чем жених и невеста, но почему, мы не знаем. Так происходит.

Подобный пробел можно заполнить любыми представлениями, имеющими ту или иную релевантную связь с необъяснимым результатом. Именно поэтому для таких целей часто привлекаются представления о богах, духах и предках. Складывается убеждение, что свадьба преображает жениха с невестой, поскольку в свидетели обета привлекаются боги, а ученик превращается в полноценного шамана благодаря предкам, которые вызывают в нем некие загадочные перемены.

Конечно, в буквальном смысле подобные объяснения ничего толком не объясняют, они лишь дают релевантный комментарий к ситуации. Поскольку обряды – это следствие без видимых причин, а сверхъестественные силы тоже неуловимы, объединить два неуловимых фактора не составляет труда. Кроме того, в этом случае появляется почва для умозаключений о результатах обряда. Например, интуитивное ощущение социальной опасности, которая таится во внебрачных связях, предстает в новом свете, если объяснять его тем, что за каждым из нас неустанно наблюдают духи. Присутствие богов и духов в обрядах становится яснее, если осознать, что мы добавляем их к своим представлениям о церемониях. Эта точка зрения, конечно, не так вдохновляет, как гипотеза о потребности человека преклоняться перед божественным, однако она ближе к тому, что на самом деле происходит в сознании, усваивающем культурный материал.


Еще от автора Паскаль Буайе
Анатомия человеческих сообществ

Ничто не мешает нам описывать и объяснять человеческие сообщества так же точно и столь же успешно, как и все прочее в мире, используя научный инструментарий. Так рассуждает эволюционный психолог Паскаль Буайе в этой новаторской книге. Сопоставляя последние достижения эволюционной биологии, психологии, генетики, экономики и других научных дисциплин, автор представляет новый взгляд на устройство человеческих обществ. Буайе убедительно доказывает, насколько значимую роль когнитивные процессы играют в том, как люди выстраивают иерархии, семейные и гендерные нормы, как возникают межгрупповые конфликты и этнические стереотипы. В фокусе его внимания находится принципиальный вопрос: как выработанные в ходе эволюции способности и предрасположенности человека объясняют то, как мы живем в обществе? И почему данные естественных наук критически важны для понимания исторических событий и социальных процессов?


Рекомендуем почитать
Высшая духовная школа. Проблемы и реформы. Вторая половина XIX в.

Монография посвящена истории высших учебных заведений Русской Православной Церкви – Санкт-Петербургской, Московской, Киевской и Казанской духовных академий – в один из важных и сложных периодов их развития, во второй половине XIX в. В работе исследованы организационное устройство духовных академий, их отношения с высшей и епархиальной церковной властью; состав, положение и деятельность профессорско-преподавательских и студенческих корпораций; основные направления деятельности духовных академий. Особое внимание уделено анализу учебной и научной деятельности академий, проблем, возникающих в этой деятельности, и попыток их решения.


Православные церкви Юго-Восточной Европы в годы Второй мировой войны

Предлагаемое издание посвящено богатой и драматичной истории Православных Церквей Юго-Востока Европы в годы Второй мировой войны. Этот период стал не только очень важным, но и наименее исследованным в истории, когда с одной стороны возникали новые неканоничные Православные Церкви (Хорватская, Венгерская), а с другой – некоторые традиционные (Сербская, Элладская) подвергались жестоким преследованиям. При этом ряд Поместных Церквей оказывали не только духовное, но и политическое влияние, существенным образом воздействуя на ситуацию в своих странах (Болгария, Греция и др.)


Константинопольский Патриархат и Русская Православная Церковь в первой половине XX века

Книга известного церковного историка Михаила Витальевича Шкаровского посвящена истории Константино польской Православной Церкви в XX веке, главным образом в 1910-е — 1950-е гг. Эти годы стали не только очень важным, но и наименее исследованным периодом в истории Вселенского Патриархата, когда, с одной стороны, само его существование оказалось под угрозой, а с другой — он начал распространять свою юрисдикцию на разные страны, где проживала православная диаспора, порой вступая в острые конфликты с другими Поместными Православными Церквами.


Положение духовного сословия в церковной публицистике середины XIX века

В монографии кандидата богословия священника Владислава Сергеевича Малышева рассматривается церковно-общественная публицистика, касающаяся состояния духовного сословия в период «Великих реформ». В монографии представлены высказывавшиеся в то время различные мнения по ряду важных для духовенства вопросов: быт и нравственность приходского духовенства, состояние монастырей и монашества, начальное и среднее духовное образование, а также проведен анализ церковно-публицистической полемики как исторического источника.


Мусульманский этикет

Если вы налаживаете деловые и культурные связи со странами Востока, вам не обойтись без знания истоков культуры мусульман, их ценностных ориентиров, менталитета и правил поведения в самых разных ситуациях. Об этом и многом другом, основываясь на многолетнем дипломатическом опыте, в своей книге вам расскажет Чрезвычайный и Полномочный Посланник, почетный работник Министерства иностранных дел РФ, кандидат исторических наук, доцент кафедры дипломатии МГИМО МИД России Евгений Максимович Богучарский.


Постсекулярный поворот. Как мыслить о религии в XXI веке

Постсекулярность — это не только новая социальная реальность, характеризующаяся возвращением религии в самых причудливых и порой невероятных формах, это еще и кризис общепринятых моделей репрезентации религиозных / секулярных явлений. Постсекулярный поворот — это поворот к осмыслению этих новых форм, это движение в сторону нового языка, новой оптики, способной ухватить возникающую на наших глазах картину, являющуюся как постсекулярной, так и пострелигиозной, если смотреть на нее с точки зрения привычных представлений о религии и секулярном.