Обвиняемый - [5]

Голда Премудрая, Голда Безжалостная. Может быть, хорошо, что они наконец расстались. Кому нужно столько правды о самом себе? Да, если ты решил провести черту, начать новую жизнь – что может быть символичнее, чем новая адресная книжка? Полководец проводит смотр армии, последний парад наступает.

Грегори налил себе второй стаканчик?Джека Дэниэлса?, нацепил очки, открыл страничку с позолоченной буквой?А?. О нет, конечно, и речи не могло быть о том, чтобы бездумно переписывать все адреса подряд. Отбор, отсев, много званых, но мало избранных. Эдвард Абрамсон? Кто это такой??Консультант по управлению?. Управлению – чего?

Грегори потянулся к телефону, набрал номер.

– Мистер Абрамсон?.. Говорит профессор Грегори Скиллер. Простите, что беспокою вас в воскресный день… Но я хотел бы знать… Вопрос может показаться странным… Какого черта вы делаете в моей записной книжке?.. Как вы туда попали?.. Ах, ваш сын был моим студентом… И мы встретились на выпускном вечере?.. Да, теперь вспоминаю… И как поживает Абрамсон-младший?.. Уже управляет отделом сбыта в крупной фирме?.. Больше никаких отрицаний, полное приятие себя и окружающих?.. Ну что уж так сердиться задним числом?.. Значит, я могу поставить крест на вас обоих и вычеркнуть из записной книжки?.. Так и поступим.

Дело пошло.

Элис Аксельрод?.. Что-то связанное с торговлей антиквариатом… Ужин в китайском ресторане, поцелуи в такси… Но потом – в квартире – внезапные истерики – нет-нет-нет! Муж не простит… он все узнает… он всегда узнает… Вычеркиваем.

Мухаммед Аджубей. Бесценный человек, последний честный водопроводчик! Оставляем на почетной первой странице.

Эндрю Барталон, профессор эмеритус. Овдовел, жил один. Умер в прошлом году. Чудный был старик. Историк музыки, специалист по колокольным звонам. Оля любила бывать у него, но всегда тревожилась:?Ах, мы доставляем ему столько хлопот! Обед, мытье посуды…? Однажды он поставил для них новую запись ростовских колоколов, а сам затеял разжечь камин.?Ну что вы, что вы! – заахала Оля. – Нам уже скоро уходить…? Он улыбнулся с печальной укоризной и сказал:?Но я-то остаюсь здесь. Погреюсь у огня один…? Вычеркиваем со вздохом.

Мистер и миссис Карпентер, Джон и Цецилия. Это у них Голда жила в первый год своей аспирантуры, к их дому он отвозил ее в час, в два, в три ночи. Уж как они осторожничали тогда, как умели прятаться от чужих глаз, от злых языков. Но вся конспирация затрещала по швам, когда она решила – вбила себе в голову – настояла – и начала ходить на его лекции.?Просто не обращай на меня внимания, – говорила она. – Я сажусь в последние ряды, лицо в толпе, любопытная аспирантка захотела послушать модного профессора. Что тут такого?? Но он не мог. Он искал ее лицо, он не мог оторвать от него глаз, он говорил ей одной. Светящееся лицо, сияющий взгляд, засвеченный кадр…

Профессор Долсен, нестареющий Габриэль, коротышка декан. Когда десять лет назад он впервые возник из семинарской толчеи, схватил за руку и стал восторженно говорить о последних статьях профессора Скиллера, Грегори поначалу принял его за одного из тех вечных студентов, что кочуют с одной научной конференции на другую в слепой афинской погоне за чем-то новым. Но нет, коротышка оказался цепким и пробивным, заманил его к себе на кафедру, в свой университет, и шаг за шагом подталкивал наверх, вплоть до вершины – мечты любого преподавателя – полной и пожизненной профессуры.

В какой же момент он утратил восхищенное обожание профессора Долсена? Что нужно было сказать – написать – выкинуть, чтобы превратить пламенного сторонника в разочарованного недоброжелателя, который вставляет палки в колеса, саркастически усмехается, отворачивается при встречах? Да, хорошо было бы выбросить его из новой записной книжки, из новой жизни. Увы, пока придется терпеть.

Гонзалес Гвендолин и ее семья. Фамилия у нее – по третьему мужу или по второму? То-то его родители натерпелись страху, когда у него в пятнадцать лет загорелся роман с взрослой черной женщиной. А что их тогда свело, прямо бросило друг к другу? Наверное, то, что оба от рождения были такие убегальщики. Эта длинная цепь, которой отец приковал ее, четырнадцатилетнюю, внутри квартиры! Негуманно, конечно, но кто знает – может быть, ее только это и спасло от всех бед уличной жизни.

Роберт Кордоран, папаша-отчим, реинкарнация дюгоня, золотая душа. С тех пор как могучая вездесущая корпорация?Сладкий сон? перевела его в свое калифорнийское отделение, видеться с семьей удавалось нечасто. А после того как умерла мама Долли, связь с отчимом и сестрами как-то ослабла. Но нет, он не допустит, будет с этим бороться. Вот сегодня же, когда у них настанет утро, возьмет и позвонит ни с того ни с сего. Эй, как вы там? Куда запропали? Прилетайте на День благодарения, на Рождество, на Новый год!

Козулин Ольга. Мать Голды, профессор в Мичигане. Оля-жена училась у нее два семестра, слушала лекции по русской литературе. Сначала боготворила ее, но потом разочаровалась. Устала от дерзких интерпретаций классики. Кажется, один курс назывался?Творчество Гоголя как многоликий автопортрет?. Другой:?Невинные соблазнители и счастливые соблазненные в русском романе?. Но все равно обе Ольги до сих пор переписываются, встречаются на конференциях. И Голда сильно привязана к матери, хотя и раздражается на каждый звонок. Оставим.