Обвинение предъявлено - [55]

Увы, милиция в данном случае оказывалась бессильной, поскольку разыскать местопребывание Старикова было делом нелегким. Он занимал деньги и у своих новых товарищей по работе, а когда приходило время расплачиваться, попросту исчезал. Не гнушался Стариков и мелкими кражами, в том числе у соседей по общежитию. У одного украл электробритву, у другого — костюм, плащ. И снова бежать, бежать...

Так в Николае Старикове постепенно формировался особо опасный вид преступника, так называемый «шатун», бродяга, оторванный от дома, семьи, от близких. Человек, начисто лишенный каких-либо сдерживающих начал, глубоко аморальный.

За мелкими кражами последовала цепь более серьезных преступлений.

Так, во время очередной поездки, по пути из Хабаровска в Москву, Стариков на несколько дней остановился в городе Облучье Еврейской автономной области. Привлекли его не красивые пейзажи, не достопримечательности и не памятники старины. У Старикова созрел свой план, предельно простой и жестокий. План определяла цель — любой ценой, пусть даже ценой человеческой жизни, добыть деньги. Он решается совершить ограбление. Хладнокровно изготовил он специальную десятикилограммовую металлическую болванку, тщательно упаковал ее. Вечером 14 мая 1965 года на станции Облучье Стариков сел в пассажирский поезд № 81 Хабаровск — Москва.

Вот что об этом показал на следствии сам Стариков:

— Не имея денег, я решил совершить ограбление. Все равно кого грабить, лишь бы иметь деньги. Я пришел на какое-то предприятие, — не знаю, как оно называлось. Воспользовавшись тем, что электросварщика на месте не было, с помощью электросварочного аппарата, оставленного без присмотра, из обрезков металла, которые валялись здесь же, я сварил массивную болванку прямоугольной формы с ручкой.

Изготовив это орудие, я купил билет от станции Облучье на две или три станции на поезд в сторону Москвы. У меня было твердое намерение кого-либо в поезде ограбить.

В этот же день около восьми часов вечера сел в один из вагонов. Причем садился я умышленно не в тот вагон, который был указан в купленном мною билете. Я это сделал с тем, чтобы проводница меня не заметила и не опознала в будущем.

Когда я проходил по вагону, я обнаружил, что многие купе были закрыты. Примерно в середине вагона дверь в одно из купе оказалась незапертой. Два пассажира сидели на нижних полках и выпивали. Поняв, что здесь есть свободные места, я решил устроиться в этом купе. Пассажирам я показал свой билет, спросил, не заняты ли верхние полки, и с их разрешения я стал их соседом.

Я положил приготовленную мною железную болванку, завернутую в газету, на верхнюю полку справа. Это был весь мой багаж. Моими соседями оказались молодые ребята. Примерно по тридцать — тридцать пять лет. Один из них был в морской форме. Мы познакомились. Я назвал вымышленную фамилию. Их фамилий и имен не запомнил. Они пригласили меня к столу, и я выпил за их здоровье две или три рюмки. Больше пить не стал — был голоден и боялся опьянеть.

Из их разговоров мне стало ясно, что у моряка, занимавшего нижнюю полку слева, есть при себе деньги.

Его я и наметил в жертву.

— Значит, сначала выпили за его здоровье, — спросил следователь, — а уж потом решили ограбить?

— Да... Мне было все равно. Я об этом не думал... Было уже поздно, я лег на верхнюю полку справа. Вскоре и мои соседи стали готовиться ко сну. Я следил за пассажиром в морской форме, но затем и сам незаметно уснул. Видно, подействовала водка...

Лишь счастливая случайность спасла моряка от беды. Раньше, чем Стариков проснулся, чтобы осуществить свой преступный план, пассажир этот сошел с поезда на станции Белогорск.

Менее счастливым оказался человек, занявший в Белогорске место моряка, демобилизованный из рядов Советской Армии П. П. Бондарюк. Как выяснилось потом, старшина Бондарюк ехал домой, в Астраханскую область, где ждали его престарелые родители. Где ждала его невеста.

Трагическая развязка наступила под утро. По своей жестокости и хладнокровию исполнения она под стать преступнику-профессионалу. Трудно даже себе представить, насколько жестоко расправился Стариков с ни в чем не повинным человеком.

— Когда я через некоторое время проснулся, то пассажир на нижней полке слева уже, по-видимому, спал. Тогда я не знал, что это был уже не моряк, а другой человек. Соседа справа в купе не оказалось. Я спустился с полки и металлическим предметом зверски убил спавшего.

Я употребил слово «зверски» потому, что нанес ему, по моему мнению, больше десяти ударов по голове. Было много крови, в том числе и у меня на руках.

Старшина Бондарюк остался жив. Но не потому, что в Старикове вдруг проснулась жалость к жертве.

— Я, — показал далее Стариков, — бил его по голове, держа болванку двумя руками за тонкий конец, сделанный в виде ручки. Бил наотмашь, но развернуться было трудно, не позволяли условия, мне мешали верхние полки.

Через несколько часов другие руки, руки врача-хирурга, производили сложнейшую операцию человеку с размозженной головой и возвратили ему жизнь.

Стариков же, решив, что человек уже мертв, бросил окровавленную болванку на верхнюю полку, поспешно обшарил карманы и вещи убитого, наскоро вытер окровавленные руки. В спешке он схватил пиджак другого пассажира, который вышел в это время из купе, и бросился на выход, надеясь незамеченным сойти с поезда, который уже замедлял ход на станции Мало-Чесноковская. Свой пиджак Стариков оставил в купе.