Обвенчанные утром - [92]

Кэтрин прилагала огромные усилия, чтобы держать голову приподнятой, так как она по-прежнему сидела, завалившись на бок.

— Я не должна была жертвовать вам своё тело.

— Ты решила, что слишком хороша для этой участи и захотела избежать моего падения. Тебе требовался выбор, — Алтея сделала паузу, словно ожидая от Кэтрин подтверждения своих слов. Но, не услышав в ответ ни звука, возбуждённо продолжила: — Но почему ты должна была получить то, чего была лишена я? Собственная мать однажды ночью пожаловала в мою спальню и сказала, что привела с собой милого джентльмена, который поможет мне подоткнуть одеяло. Но для начала он собирается показать мне несколько новых игр. После той ночи в моём теле не осталось ни одной невинной части. В ту пору мне было всего лишь двенадцать.

Ещё одна длинная затяжка в кальяне, и ещё один выдох одуряющего дыма. Не в силах больше сдерживаться, Кэтрин сделала глубокий вдох. Комната, казалось, мягко закачалась, словно палуба плывущего по морю корабля. Она заскользила в невесомых, убаюкивающих  волнах, вслушиваясь в исступлённые слова Алтеи. Кэтрин начала испытывать к ней сострадание, но чувство это, как и прочие  эмоции, было туманным, скрытым в сумрачных глубинах сознания.

— Я задумывалась о побеге, — произнесла Алтея. — И попросила о помощи брата — твоего отца. Он время от времени жил с нами, приезжая и уезжая, когда ему заблагорассудится. В любое время он бесплатно пользовался услугами понравившихся ему шлюх, и те боялись пожаловаться матери. «Мне нужно всего лишь немного денег, — сказала я ему, — чтобы уехать в какую-нибудь деревню подальше отсюда». Но он отправился к матери и рассказал ей о моей просьбе. После этого меня  несколько месяцев продержали взаперти.

Несмотря на то, что Кэтрин была тогда ещё маленькой, она запомнила своего отца как беспринципного и безжалостного человека, и потому легко поверила в эту историю. И всё же отстранённо спросила:

— Почему он вам не помог?

— Брата полностью устраивала его жизнь — он получал всё самое лучшее, даже пальцем не пошевелив. Мать исполняла любой его каприз. И эта эгоистичная свинья предпочла принести меня в жертву, лишь бы сохранить своё комфортное существование. Он поступил, как типичный мужчина, — она на мгновение замолчала. — Вот так я и стала шлюхой. И долгие годы  молилась о спасении, но Бог не слышит молитвы женщин. Он заботится лишь о тех, кого сотворил по своему образу  и подобию.

Удивлённо скосив на тётку глаза, Кэтрин с огромным трудом пыталась удержаться на поверхности сознания.

— Тётя, — осторожно произнесла она, — тогда почему вы  приказали доставить меня сюда? Если с вами поступили так жестоко,.. зачем делать то же самое со мной?

— Почему ты должна избежать доли, которая не миновала меня? Я хочу, чтобы ты оказалась в моей шкуре. Так же, как я когда-то повторила судьбу матери.

Да… это был самый страшный кошмар Кэтрин. Она боялась, что, оказавшись в  губительных условиях, зло, скрытое в её собственной природе возобладает над тем чистым и достойным, что есть в её душе.

Кроме… одного, чего не удастся победить никакому пороку.

Одурманенный мозг Кэтрин ухватился за спасительную мысль и принялся, поворачивая, рассматривать её со всех сторон. Прошлое больше не превратится в будущее.

— Я не такая, как вы, — медленно произнесла она. — И никогда такой не стану. Мне очень жаль, что с вами так поступили, тётя. Но я желаю для себя другой жизни.

— Теперь за тебя буду выбирать я.

Несмотря на наркотический дурман, в котором пребывала Кэтрин, она пришла в ужас, услышав вкрадчивый тон Алтеи.

— Ты либо выполнишь свои давние обязательства перед лордом Латимером, — продолжила Алтея, — либо станешь так же, как я, обслуживать клиентов в борделе. Итак, каков твой выбор?

Кэтрин отказывалась выбирать.

— Не имеет значения, как вы со мной поступите, — произнесла она всё ещё слабым от дурмана, но полным убеждённости в собственной правоте голосом. — Ничто не изменит того, кто я есть на самом деле.

— И кто же ты есть? — слова Алтеи сочились презрением. — Приличная женщина? Или считаешь, ты слишком хороша для этого места?

Голова Кэтрин отяжелела, и она не могла больше удерживать её прямо. Откинувшись на диван, она склонила голову на плечо:

— Я — женщина, которую любят.

Для Алтеи такой ответ явился самым  разрушительным, самым болезненным ударом. И более всего потому, что слова эти были чистой правдой.

Не в силах открыть глаза, Кэтрин ощутила рядом шумное движение. Алтея скользкими, словно щупальца, пальцами обхватила её лицо и  запихнула ей в рот трубку кальяна. Тётка крепко зажала ей нос, и Кэтрин сделала беспомощный вдох. Облако прохладного, едкого дыма проникло в её лёгкие. Кэтрин закашлялась и была вынуждена сделать ещё один вдох, а затем, обмякнув, безвольно повалилась, почти полностью лишившись способности что-либо чувствовать и воспринимать.

— Отнеси её наверх, Уильям, — сказала Алтея. — В её старую спальню. Чуть позже мы поместим её в бордель.

— Да, госпожа, — Уильям аккуратно приподнял Кэтрин. — Госпожа… могу ли я развязать ей руки?

Алтея безразлично пожала плечами: