Обузданные тучи - [3]

Но бесшумные двери уже спрятали за собой веселую тетю, а в комнату, держа в руках красивый поднос, вошел мальчик.

— Хочешь шоколада? — вежливо предложил он. — А может, бутербродов?.. Ты так долго спала. Только, пожалуйста, больше не надо дождя: дождь — это наше дело.

Он был теперь без шлема, и густые жесткие черные волосы торчали на голове ежиком. Белый рабочий комбинезон из какой-то блестящей ткани облегал крепкое маленькое тело.

Галинка рассматривала мальчика исподлобья, не зная, как отнестись к его насмешливому тону.

Мальчик поставил поднос на столик и принялся хозяйничать. Бутерброды с ветчиной и черной икрой и пухлые бисквиты были красиво выложены по кругу, а вкусно пахнущий шоколад в чашке с искусной резьбой оказался совсем близко к Галинке.

— Мы только вчера прилетели на назначенное место стоянки, — продолжал мальчик, — и еще не совсем устроились с питанием. У нас пока нет повара для автоматической кухни. И сегодня у нас только вкусные консервы.

Налив шоколада и себе, мальчик отодвинулся к окну и вдруг внимательно посмотрел в него.

— Видишь, мы уже понемногу идем на снижение, — спокойно сказал он.

— Как?.. — Галинка даже подскочила от удивления. — Мы, что ли…

— Мы в воздухе, — ответил мальчик. — Разве тебе Рая не сказала, что ты находишься на летающей дождевой станции?

Галинка еще раз оглядела уютную комнатку, диванчик, стол с непонятными приборами и цветами и… опять не поверила.

— Ты… шутишь! — обиженно заявила она.

— Вот и нет, — засмеялся мальчик. — Ты ужасно недоверчивый человек. Мы с тобой на дирижабле-геликостате[1], и это так же верно, как то, что меня зовут Мак Горный и это моя комната.

— Но все это очень странно, — скромно возразила Галинка. — Дед, правда, мне говорил, что где-то строят такую станцию, но я никак не думала, что она будет летающая.

— Когда-то давно проектировали станцию в виде башни, а потом решили, что воздушный корабль — лучше, — пояснил Мак. Он окинул взглядом комнату и гордо добавил: — С завтрашнего дня мы будем делать дожди!.. Для нас не существует засухи!

Галинка замерла от любопытства. Пахучий шоколад застывал в чашке с искусной резьбой.

— Ну, какой же я невежливый, — засуетился Мак. — Ты ничего не ешь и не пьешь. Я даже не спросил, как тебя зовут. Галинка?.. Ну вот что, Галинка, ты ешь, а потом я тебе покажу нашу станцию.

Галинка поудобнее устроилась на диванчике и начала есть, изо всех сил стараясь показать, что в воздухе чувствует себя так же спокойно, как на твердой земле.

— А где моя Дженни? — вдруг вспомнила она.

— Дженни у папы! — засмеялся Мак. — Черепаха ему очень понравилась, и он забрал ее к себе в кабинет. Ты была беспомощна, как кукла, пока Рая не накормила тебя своими лекарствами. Кстати, она училась в мединституте, а уже потом перешла в физико-технический. Тогда она и увлеклась нашим искусственным дождем. Это ведь очень интересная вещь. Но, возможно, ты не очень в этом понимаешь. Скажи правду, ты знаешь, например, что такое дождь?

— Дождь — это дождь, — неловко сказала Галинка и сама рассмеялась над своим ответом.

— Тогда я тебе расскажу об обычном дожде, — сказал Мак. — Иначе ты ничего не поймешь в нашей работе. Знаешь, ученые, чтобы создать искусственный дождь, так и сделали: исследовали, как происходит обычный дождь.

Старая крепость

Над вершиной одной из гор Кавказа всходила луна. Мягкие лучи ее заливали сады и виноградники, серебряными ручьями падали на стройные кипарисы и опутанные вьющимися растениями дубы. Теплый воздух был пропитан смесью южных запахов: пахло лимонными листьями, хвоей и близким морем. В воздухе стоял прозрачный звон — неумолчно пели цикады.

На вершине горы дремал одинокий двухэтажный дом. Закрытыми глазами темнели окна, и только на фасаде первого этажа мигали огни. Извилистые дорожки вели к зданиям, приборам, павильонам… На высоких столбах дрожали провода. На полянке высоко вверх поднимался сетчатый электрод-антенна. Край сетки был оборван, и концы повисших проводов терялись в сырой траве.

Луна гуляла по обломкам металла, разбросанным в траве, по стеклам напоминавшего оранжерею павильона. В разбитое окно забралась ящерица. Она забегала среди металлических устройств в форме округлых баллонов, забралась на горбатую спину прожектора. В центре павильона стояла четырехугольная стеклянная камера, с нее свисали оборванные провода. Рядом валялись какие-то трубки. Везде прах, развалины — следы какой-то большой работы.

Кто-то высокий, сутулый вышел на прогулку. Он вышел с аллеи на полянку, и луна осветила его фигуру. Это был старый седой человек в черном старомодном костюме. Его лицо было бледным и изможденным, глаза полнились какой-то большой заботой. Уголки губ дергались в кривой желчной гримасе. Рука, подносившая к губам папиросу, нервно дрожала. Кисть этой руки повреждена — на ней нет двух последних пальцев.

Что-то белое и пушистое покатилось вслед за стариком. Большая ангорская кошка с длинной шерстью и пышным хвостом сопровождала его повсюду, как дрессированный пес. Сегодня, как и вчера, как и во многие весенние вечера, этот высокий человек прогуливался среди руин. Он задумчиво посмотрел на поврежденную антенну, на остатки каких-то сооружений. Затем отпер павильон и уселся перед камерой, вглядываясь глазом электрического фонарика в причудливые очертания приборов. Он замер на минуту, пытаясь в чем-то разобраться, а пушистая киска начала охотиться на ящерицу, которая спряталась в испорченном аккумуляторе.