Обские пираты прошлого века - [5]

Наскоро собравшись, Еропкин решился, наконец, вернуться в город. К его счастью, злодеи не догадались или забыли захватить его лодки. По возвращении со столь печально окончившейся рыбалки воевода узнал, что разбойники не посмели напасть на город и проплыли мимо, видимо, не желая рисковать стычкой с служилыми людьми. Остававшийся в городе капитан Булатов наскоро собрал команду и бросился было вдогонку за ними, я но, проплыв верст 15-т, вернулся, конечно, не успев их нагнать…

Так пронеслась гроза, разразившаяся было над Сургутом.

IV.

Спешно писал Еропкин в Тобольск свое донесение о случившемся. Ни минуты лишней не задержал он гонца, приказав ему всячески торопиться с донесением, нигде не задерживаясь, и по дороге собирать сведения о дальнейших похождениях бежавших каторжников.

Как оказалось, 25-го июня наши пираты были уже в Бело-горской волости, верстах в четырехстах от Сургута, пробираясь на шести лодках, по направлению к Березову. По словам ясачных остяков этой волости, их было уже 66 человек, из чего можно заключить, что они разыскали и подобрали и тех 14 человек, что ранее бежали с дощаника поручика Белянина.

По получении донесения Еропкина, сибирский губернатор Сухарев немедленно же распорядился послать в Обь секунд-майора сибирского гарнизона Томилова с командой, — приказав ему взять из цейхгауза «пять пушечек малых, разнокалиберных, чугунных на станках, с порохом и ядрами». Экспедиция снабжена была в достаточном количестве патронами, амуницией и съестными припасами. В наказе, данном Томилову, предписывалось спуститься на лодках по Иртышу до Самаровского яма [2], «а прибыв в тот ям, взять от управителя Суздальцева, за его рукою, письменное известие, и чрез обывателей накрепко наведываться, где вышеявленные воры и разбойники, и по которым рекам имеются, около ли города Сургута, или подлинно проехали к Березову, и, наведался о том подлинно и достоверно, следовать за теми ворами и разбойниками со всею командой своею в те места того же числа и всякими мерами стараться накрепко я наведываться о тех ворах и разбойниках, и чинить за ними поиски и, как возможно, всех переловить, а в случае противления их стрелять по ним из ружья».

Но Томилову не пришлось ни стрелять из ружей, ни переловить бежавших колодников. Пока собиралась экспедиция, пока она медленно и не спеша плыла вниз по Иртышу и Оби, разбойники не дремали и все далее и далее забирались на север. По-прежнему они не давали пощады прибрежным жителями и грабили все мало-мальски ценное, попадавшееся им под руку.

Не щадились церкви, пострадал и Кондинский монастырь. Направляя свой путь к реке Сосве, которой они думали подняться до Ляпина и оттуда через Урал перебраться в Архангельскую губернию, наши пираты нуждались в знающем местность проводник. Таковым оказался проживавший в Кондинске зырянин Михаил. Не долго думая, они силой его захватили и заставили сопровождать их в дальнейшем пути.

Страшные насилия и грабежи этой шайки паническим образом действовали на население: все, кто мог только, разбегались при виде появляющейся на горизонте пиратской флотилии. В селе Чемашевском [3] не успевший скрыться священник отец Вологодский встретил разбойников на паперти церкви с колокольным звоном, в полном облачении и с крестом в руках. Пригласив затем их к себе, он угостил чем мог, а матушка-попадья истопила им баню. По удостоверению «Летописи Кондинского монастыря [4], откуда мы заимствуем эти подробности, разбойники были тронуты приемом чемашевского священника и, отъезжая, горячо благодарили его и матушку за радушие и доказали свою благодарность на деле, не разорив села, жители которого от страха все разбежались.

Чем окончилась рассказанная нами разбойничья эпопея, из архивных источников не видно; полагаем, однако, что можно безошибочно утверждать, что предприятие не удалось, и обские пираты сложили свои буйные головушки в непроходимых урманах северной пустыни. Среди местных остяков до сих пор существуешь предание об этом походе новых аргонавтов чрез негостеприимный Сосвинский край. рассказывают, что упоминаемый выше проводник, зырянин Михаил, пользуясь тем, что колодники не знали остяцкого языка, не скрывал от встречавшихся им инородцев истинное происхождение идущих с ним людей и, по совету некоторых остяков, повел свою команду урманными огородами [5], где на каждом шагу насторожены были ружья и луки со стрелами, поставленные на медведей и лосей. Множество разбойников погибло в этих ловушках, а остальные разбежались и, конечно, тоже должны были погибнуть от голода и наступивших холодов. Не вернулся домой и проводник, по всем вероятиям, убитый за свою измену.

V.

Массовые побеги каторжников, в роде только что описанного, к счастью, случались не часто, зато не проходило году, чтобы не бежали малыми партиями, человек по пяти, десяти. Конечно, эти небольшие партии представляли для населения значительно меньшую опасность, но, тем не менее, их боялись и бегали всячески. И не только остяки, по самой природе своей трусливые, но и русские старались не задевать проезжавших и по возможности удовлетворять их требованиям, избегая открытого столкновения. Появление на низовьях Оби упомянутых разбойничьих шаек стало, наконец, таким заурядным явлением, что местные власти не на шутку задумались над способом противодействовать этому злу. Настоятель Кондинского монастыря, игумен Маркиан, 7-го октября 1768 года «благопочтительнейше» доносил сибирской губернской канцелярии, что если не принять своевременно мер к охранению края, то, в виду природной робости живущих по берегам остяков, появляющиеся шайки бежавших колодников очень скоро обратятся в «многовредительных разбойников, на подобие волжских». Ближайшим поводом к такому донесению послужило столкновение разбойников с монастырскими людьми в сентябре того же 1768 года, любопытный подробности о котором мы заимствуем из архива Кондинского монастыря.