Обсидиановые нити - [21]

— Да как ты смеешь, тварь, мне угрожать? Я подавил столько мятежей, что тебе и не снилось. За твою же подлую шутку сегодня, я могу без промедления отдать тебя палачам. Ведь это ты отдал приказ к отступлению и был уверен, что мне не выбраться из-под стен замка живым.

Но Кегур не растерялся. Гнев магистра для него значил мало. Он с гордостью сказал в ответ:

— Докажи…

Лерон усмехнулся, разжал руку и даже примирительно поправил смятую им рубашку, а после молча подал знак иларам. Ранер и Ванор, как всегда, всё поняли без слов. Магистр с холодным спокойствием наблюдал, как его верные соратники выбивают из старейшины спесь. Их умелые удары не оставляют следов, но уже через несколько минут на губах у Кагура появилась кровь. Пленник был в полуобморочном состоянии, когда илары подвели его к магистру. Ранер рванул его за волосы, заставил поднять голову и смотреть в лицо Лерону. Магистр посмотрел на него сверху вниз и сказал:

— Послушай сюда, мразь. Еще один хотя бы намек на предательство и я тебя уничтожу! А ты потом попробуй, докажи, что тебя убил я. Уберите его!

Ранер и Ванор поволокли генерала к небольшой скрытой двери. А Лерон со вздохом опустился в кресло. Слабость до сих пор одолевала его. Нужно перевести дух. Он молча изучал величественный зал, каменные стены, завешанные гобеленами, кристаллы на столе, высокие окна с магическими стеклами, которые невозможно разбить. Его взгляд остановился на большом портрете, который по его приказу отволокли в дальний угол комнаты и до сих пор не убрали в подвал. На портрете синеволосая девушка с сапфировой диадемой застыла с доброй улыбкой на лице. Её руки, которые художник как бы нарочно вырисовал так четко и мастерски, покрывали усыпанные алмазами перчатки. Они превращались в сияющие лучи зеркальной звезды в центре перчатки на тыльной стороне запястья. Лерон долго смотрел на изящные руки девушки с портрета, пока внезапная догадка не заставила его внимательней взглянуть на лицо. Карающий! Да это же его случайная пленница. Хотя это невозможно. Бывший магистр говорил, что картине больше двухсот лет. В день своей смерти он нашел этот портрет в куче старого хлама в подвале и приказал повесить в зале советов. Лерон как-то спросил его зачем, магистр ответил.

— Её глаза напоминают мне о долге, который я забыл. Долг сюзерена защищать своих вассалов, а я всех погубил в этой войне. Не осталось никого, что был рядом со мной с самого начала. Я умираю в одиночестве и хочу, чтобы глаза этой незнакомки послужили мне упреком в последние минуты жизни. Ты будущий магистр, юноша, не позволяй мести разрушить твоё чувство долга иначе умрешь, как и я в одиночестве.

Портрет незнакомой ему девушки, постоянно напоминал Лерону последние слова магистра. Которые теперь, после стольких смертей и сражений звучали, как упрек. Глаза незнакомки постоянно преследовали его в зале советов, поэтому он приказал избавиться от портрета. И теперь вдруг портрет ожил и заперт у него в покоях, если илары успели перевести пленницу с темной…

Глава 5 — Крис

Крис казалось, что она никогда не согреется. Её до вечера держали в каком-то темном подвале в тонком шелковом платьице, её руки и ноги превратились в лед. Она пыталась согреться с помощью грязного дырявого одеяла, лежавшего на таком же грязном дурно пахнущем матрасе в дальнем углу комнатушки, но бесполезно. Теперь же в светлой и теплой комнате она не могла согреться и продолжала дрожать. Зато, наконец, вернулась способность трезво рассуждать. Последние несколько часов она была, будто под действием какого-то очарования.

Утром заблудилась в извилистых коридорах и решила попасть в западное крыло через улицу. Открыла маленькую дверь у основания северной башни и попала в центр сражения. Её первым побуждением, после пережитого испуга, было вернуться в замок. Но до боли знакомый взгляд, который она скорее почувствовала, чем увидела, заставил её остановиться. Крис подняла глаза и больше не смогла оторваться от обладателя этого чарующего взгляда. По телу пробегала дрожь, трепет, сердце ликующе выбивало счастливый ритм, а где-то глубоко внутри душа рыдала от боли и скорби. Такие противоречивые чувства поставили Крис в тупик, заставили оцепенеть. Она слышала, как Дэниель приказывал ей вернуться в замок, но не смогла сделать и шагу. А когда таинственный незнакомец взял её в заложники, вместо испуга на неё накатила волна неуместного счастья. Крис не думала о своем бедственном положении, даже когда её тащили вслед за отступающим войском. Она почему-то не боялась того, что её ждало в логове врага, потому что где-то рядом был тот странный незнакомец, и Крис ему верила. Верила до такой степени, что, не колеблясь, отдала артефакт полнейшего исцеления, который Алард сунул ей в руку.

Несколько часов пребывания в темной несколько охладили её восторги. Теперь она уже, благо, трезво оценивала ситуацию и понимала, что ничего хорошего здесь ждать нельзя. Она сильнее закуталась в шерстяное одеяло, которое позаимствовала со спинки резного кресла, обитого красной бархатной обшивкой. Наконец, перестала дрожать, хотя руки совсем онемели. Алмазные звезды будто превратились в кусок льда и обжигали нежную кожу рук. Но Крис не могла снять перчатки. Одетые когда-то они оставались с симфом до конца жизни, поэтому ей приходилось лишь часто дышать на окоченевшие ладони. В пальцах поселилась ноющая боль, видимо, руки постепенно оттаивают.