Общий район - [5]

Мальчики подошли в тот момент, когда Лука, полузакрыв глаза, как приговоренный стоял у стены.

— Салют Швободе! — поприветствовали они его.

— Салют! — машинально ответил Лука и вспомнил, что за этим обычным приветствием, вообще говоря, скрывается утраченный смысл: Швобода — так звали скончавшегося недавно старого президента района. С его кончиной смысл приветствия утратился, следовательно, осталась только голая механика артикуляции: салют и салют. Просто на это привыкли не обращать внимания.

— Что-то вы, папаша, сегодня поздновато встали?.. Нет? — голоса молодых людей были приветливы и бесцветны.

Лука пожал плечами: ничего стоящего на ум не приходило.

— Вас проводить? — осведомился один из четверки.

— Куда?

— Как обычно, к месту работы.

Лука и тут не нашел, что ответить. Молодые люди начали совещаться, прозвучало знакомое слово “психичка”.

— Я только что из Управления, — признался Лука. В голове у него вертелась одна и та же мысль: “Настучал следователь, даже дня не дал!”.

— Это ничего не меняет, — равнодушным голосом заключил один из парней. — Ваша первая работа?

— Она меня больше не устраивает.

— Вторая?

— Вторая тоже.

— Что бы вы хотели взамен?

Лука мог бы крикнуть: “Я бы хотел выспаться и подумать!” — но он не крикнул, потому что Основной закон — один для всех, и ему приходилось подчиняться. И из многочисленных зол, как всегда предложенных на выбор, выбирать нужно было все-таки меньшее. (Ну почему? почему мы всегда должны выбирать из зла?) “Высплюсь на работе”, — решил Лука и сказал первое, что пришло ему в голову:

— Я бы предпочел работу ткача.

И они двинулись.

В теперь уже далеком детстве Лука придумал, что эти мальчики на мягких волшебных подошвах появляются так внезапно и быстро потому, что живут в колоннах, поддерживающих город. Из-за этого их можно встретить сразу в нескольких местах. И все они похожи друг на друга, как братья. А в колоннах они живут, и туда им носят еду… В детстве же Лука несколько раз проверял свое предположение, но на полированной поверхности колонн не было даже царапины. Поэтому и осталось навсегда невыясненным: откуда они все-таки появляются? А теперь, по прошествии времени, Лука свыкся с этой неясностью, и теперь ему было все равно.

Когда они преодолели все многочисленные элеваторы здания и добрались, наконец, до места назначения, и когда элегантные мальчики удалились, все так же мягко ступая по коридору, Лука остался один. Он нащупал через материю плаща пистолет и подумал, что поступил разумно, не став в них стрелять: не стоило размениваться на мелочи. Однако долго побыть одному ему не пришлось: откуда-то вынырнул юркий человек в клетчатых брюках и крикнул:

— Салют Швободе!

— Салют! — отозвался Лука.

— Что? — переспросил юркий человек — из-за сильного грохота ткацкого станка тихий ответ был ему не слышен.

— Салют, говорю! — крикнул Лука.

Человек широко улыбнулся, показав испорченные зубы: он оказался местным мастером. Вновь прибывшему объяснили обязанности: когда звенел звонок, нужно было быстро нажать кнопку. На прощание мастер улыбнулся, толкнув Луку локтем в бок, что означало расположение, и ушел. Сразу же раздался звонок. Лука нажал кнопку.

Через некоторое время ему захотелось осмотреть помещение и сам колченогий механизм, который, словно парализованный, дергался внизу, в пролете цеха. Лука сделал несколько шагов к маленькому элеватору. Но тут же раздался звонок, и Луке пришлось вернуться к пульту. Он немного постоял рядом с кнопкой и подождал: не зазвонит ли опять? Не зазвонило. Тогда он поглубже вдавил кнопку в панель и опять пошел к элеватору. Опять раздался звонок.

В третий раз он успел спуститься до половины этажа, но зато потом пришлось торопиться вверх по быстро бегущим вниз ступеням. Мучаясь одышкой, Лука с раздражением думал о том, что выпускают же, черт возьми, такие несовершенные машины, что постоянно нуждаются в помощи оператора! В том районе, из которого он недавно перевелся, таких глупых машин не было. Там вообще не было никаких механизмов. Зато были обязательные просмотры и прослушивания: лента за лентой, передача за передачей, отчего в голове стоял постоянный шум, и не хотелось ни о чем думать. Кстати, когда он перевелся? Первого? Первого — это по исчислению времени старого района. А по новому исчислению? Лука уже не помнил. А ведь когда-то он придумал целую систему, чтобы не забывать, что и когда было. Разбивал на десятки числа, что ли? И с необыкновенной легкостью мог восстановить число целиком. В памяти Луки начали всплывать какие-то числа и буквы. И тут же, словно нарочно, вновь прозвенел звонок.

Лука помедлил и нажал кнопку. — Число целых десятков обозначаем… А может быть, число целых сотен? В памяти Луки опять всплыли какие-то цифры и буквы: двести семьдесят плюс четыре… — Прозвенел звонок. Лука нажал кнопку. — Число десятков обозначаем одной из букв алфавита… — Звонок. — Число сотен обозначаем… — Звонок. — Число тысяч… — Звонок.

Теперь звонок звенел не переставая. Лука разозлился и что было силы хлопнул ладонью по кнопке. Та провалилась в панель управления, но вместо звонка истошно взвыла сирена. Лука испугался, втянул голову в плечи и отпустил кнопку. Сирена утихла. Звонок тоже больше не звенел. Но от всего этого шума Луке вдруг стало нестерпимо горько. Он даже покривился, как дети, перед тем, как они собираются заплакать. И еще ему отчего-то вдруг вспомнилось детство…