Общество и хозяйство в Римской империи. Том II - [4]

Антиохия, столица сирийского царства Селевкидов, а позднее — столица римской Сирии, была одним из красивейших и крупнейших городов империи. Она располагалась на обширной территории, — Юлиан пишет, что она составляла 10 000 χλήροι, которые совет общины, несомненно, отдавал в аренду горожанам. В IV а по Р. X. большая часть всей территории общины принадлежала нескольким богатым землевладельцам,[20] они же были хозяевами описываемых Иоанном Хрисостомом роскошных вилл. Хорошо сохранившиеся руины, исследованные ныне покойным X. К. Батлером, — свидетельства того, что эти виллы были просторными и основательно построенными; на первом этаже находились стойла для скота и помещения для рабов, на верхнем этаже располагались великолепные покои хозяев и управляющих.[21] В IV в. по Р. X. крупные землевладельцы составляли около одной десятой части населения, еще одну десятую составляли пролетарии; прочее население, вероятно, складывалось из мелких собственников и землевладельцев со средним достатком. Иначе говоря, в Антиохии происходил тот же процесс, что и в Италии и во всех римских провинциях, т. е. постепенное сосредоточение земельной собственности в руках крупных аграриев, составлявших городское гражданское население.[22] На протяжении IV в. землю обрабатывали мелкие арендаторы, на виноградниках работали поденщики. Жизнь этих людей блестяще описана Иоанном Хрисостомом. Можно было бы ожидать, что мы встретимся здесь и с колонами, прикрепленными к своему клочку земли, а также с крепостными и полурабами землевладельцев. Но у Иоанна ничего не говорится о том, что отношения между работодателями и работниками носили такой характер, напротив, из его описания следует, что работники были свободными арендаторами и поденщиками, которые хотя и эксплуатировались своими хозяевами и жили в крайней нужде, однако же не были прикреплены к земле и не являлись рабами.[23] Как бы то ни было, в памятниках письменности, относящихся к IV в. по Р. X., мы постоянно обнаруживаем описания, свидетельствующие о том, что крестьянство было бедным, угнетенным классом, которому богатые хозяева-горожане, в чьих руках была земля, не давали никакой возможности богатеть.[24] При каждом подходящем случае крестьяне были готовы дать выход своей ненависти к угнетателям.[25] Маловероятно, что эти отношения сформировались только в III или IV в. по Р. X., скорее, я склонен предполагать, что они уже имелись и в эпоху эллинизма, и в эпоху ранней Римской империи.

По-видимому, арендаторы и поденщики в крупных поместьях, принадлежавших жителям Антиохии, были мелкими земледельцами, они жили в селениях, разбросанных по всей территории города, и были приданы ему. Деревенские жители были, разумеется, местными уроженцами, проживавшими здесь с незапамятных времен. Нет сомнения и в том, что они не принимали никакого участия в жизни города и никогда не могли даже рассчитывать на то, что их примут в число его граждан… В этом отношении Сирия сильно отстала даже от Малой Азии. Если городское население едва ли предоставляло хотя бы одного солдата для римского войска, то сельские поселения всегда были районами воинского набора, обеспечивавшими вспомогательные полки и легионы надежными воинами.[26]

Относительно территорий других городов Северной Сирии мы определенно можем констатировать наличие таких же отношений. Помимо городских территорий, в Северной Сирии имелся целый ряд полунезависимых храмовых районов. В качестве примера можно указать на храм в Бетокее, которому принадлежала большая деревня, сам же храм был приписан Апамее. Имеется надпись на греческом и латинском языках, которая позволяет нам проследить историю этого храма от эпохи эллинизма до времени правления Валериана. На протяжении всех этих столетий здесь почти ничто не менялось. Храм был полностью освобожден от любого рода поборов. Он являлся собственником земли и имел с нее доход. Его обитатели, κάτοχοι, осуществляли надзор над ежегодной ярмаркой, которая была связана с храмом, а также представляли храм в сношениях с городскими властями, со своей стороны передававшими жалобы храма в высшие инстанции вплоть до самого императора. Аналогичные привилегии, вероятно, имели и другие святилища: например, знаменитый храм Юпитера Долихейского в Долихе, другом селении на Севере Сирии, или храм в Гелиополе (Баальбеке). Зависимость других территорий, принадлежавших храмам, была и того меньше. В районе Авилы и Халкиса в Ливане итурейцы, еще при Клавдии и соответственно Траяне, образовали вассальные государства. Мы вправе предполагать, что города здесь были только центрами обширных земледельческих и скотоводческих областей и в них сохранялись издревле принятые формы сельской жизни.[27]

Территории таких крупных торговых городов, как Дамаск, Эпифания (Хамат), Эмеса и Пальмира, — не говоря уже о таких городах, как Эдесса в месопотамской Осроэне, которая полностью так никогда и не вошла в состав Римской империи и столетиями сохраняла свою собственную династию, — скорее, можно сравнить с Боспорским царством и его столицей Пантикапеем, нежели с территориями городов римских провинций. О Пальмире уже говорилось выше. Власть этого города простиралась на обширную область с множеством поселений, а также на ряд кочевых племен. Эти поселения, которые иной раз представляли собой земельные владения богатых пальмир-ских купцов, упоминаются в известном Пальмирском тарифе. Несомненно, именно эти деревни и племена поставляли для милиции Пальмиры и римского войска превосходных лучников (