Общественная миссия социологии - [15]

Возможно, понадобился бы референдум, но не о сухом законе, а о профилактике распространения питьевых обычаев среди молодежи, улучшении качества напитков, формировании культуры застолья, методах лечения больных и т. д. Нет сомнения, что сам факт совместного обсуждения этих проблем руководством страны и населением стал бы важным стимулом для самоконтроля и самоограничения. История, как известно, не терпит сослагательного наклонения, но в аналитической работе это допустимо и полезно – для извлечения опыта, ибо отрицательный результат – тоже результат.

Феномен «дедовщины». ЧП в Челябинском танковом училище, где «деды» искалечили рядового Андрея Сычева в казарме, потрясло Россию. СМИ уделили самое пристальное внимание этой трагедии и «дедовщине» как явлению. Но на вечный вопрос – что делать? – нет ответа, более того, нет и достаточной аналитической информации для поиска эффективных путей ее искоренения. На одной из телепередач с участием депутатов Госдумы России высказывались следующие мнения: 1) «надо повышать зарплату офицерам»; 2) «причем здесь деньги, в наше время офицеры получали не больше нынешних, но ничего подобного не было»; 3) «контрактная система автоматически избавит от дедовщины»; 4) «но армия будет состоять из беглецов и бедных»; 5) «необходимо отменить льготы и призывать в армию студентов»; 6) «студентов призывать нельзя, ибо нарушится подготовка кадров для науки и народного хозяйства».

Однако никто не сослался не только на классическую работу социологов «Американский солдат» (П. Лазарфельд, Г. Стауффер и Л. Гутман), в которой дан анализ установок, мотиваций, предрассудков в столь разношерстной по этническому, социальному, конфессиональному составу армии США, но и на работы военных социологов России или стран СНГ. А все-таки, каково общественное мнение по этой проблеме и путях ее решения, что думают по этому поводу сами старослужащие, офицеры, новобранцы – никаких ответов, т. е. достоверных социологических данных по этим вопросам в публикациях и передачах нам обнаружить не удалось. Зато приведена следующая информация: «Согласно недавно проведенному нашей газетой исследованию, 63 % опрошенных россиян готовы именно таким манером платить «любые» деньги» (КП, 08.02.2006 г.). Имеется в виду платить не врачу или работникам военкомата за «отмаз» от армии, а государству за официальное освобождение от службы. Но не ясно, что это за исследование, какова его выборка, инструментарий и другие параметры, насколько правомерно распространять данные опроса на всех россиян, а не говорить, например, о 63 % из тех, кто написал в газету. Если исследование организовано грамотно, то приведенная цифра настораживает, если не сказать больше. Из опыта известно, что журналистские опросы, как правило, не имеют отношения к социологии, кроме самого термина «опрос», и не соблюдают методических требований и норм социологической этики.

К сожалению, о довольно крепкой в СССР военной социологии ничего не слышно в военных ведомствах стран СНГ. Так, в интервью «АиФ» начальник военно-научного управления Генерального штаба Вооруженных Сил Республики Беларусь, полковник Игорь Игнащенко рассказал о достижениях военной науки (21 доктор, 235 кандидатов наук), о приоритетных направлениях исследований. Здесь же отмечено: «Уделяется внимание теории различных видов (боевого, морально-психологического, тылового, технического) обеспечения» (АиФ, № 6). Как видим, морально-психологическое обеспечение не входит в число приоритетов, ему лишь «уделяется внимание», скорее всего, по остаточному принципу. К счастью, в Беларуси нет трагических проявлений «дедовщины», но это не значит, что военную науку о человеке и воинском коллективе можно отнести к периферийным. Техника, тактика, управление сами по себе не создают высокой боеготовности. Выполнит ли реальную боевую задачу воинское подразделение, зараженное бациллами «дедовщины», в котором «салаги» будут ждать случая рассчитаться с «дедами», – вопрос риторический. Именно поэтому необходимо придать новые импульсы развитию военной социологии, тем более что угрозу войны в сфере сознания (консциенциальной) не стоит недооценивать. В определенном смысле она и не прекращалась, вопреки заявлениям о завершении так называемой холодной войны, лишь поменяла свои формы, средства и методы.

Технологичность теоретического знания социологии. Под технологичностью теоретического знания можно понимать его практический потенциал, позволяющий преобразовывать материал, данный природой и изменять формы мышления, повседневные практики общения людей и их поведение, характер общественных отношений и т. д. В первом случае речь идет о технологиях, создаваемых на основе естественнонаучного знания, во втором – о социальных технологиях, использующих результаты социогуманитарных наук. Мост между ними образуют математика, информатика и лингвистика.

В широком смысле слова достоверное теоретическое знание всегда полезно и практично. Оно, с одной стороны, очерчивает поле деятельности и дает необходимый инструментарий, с другой – предостерегает от бесплодных усилий, указывая, что не следует делать: изобретать «вечный двигатель», организовывать «производство ради производства», создавать концепции «избыточности образования», «бесперспективных поселений», вводить «сухой закон» и т. д. и т. п. К. Поппер писал: «Моя позиция в отношении технологического подхода состоит в том, что социология, а может быть, и вообще все социальные науки должны искать не столько «своего Ньютона или Дарвина», сколько своего Галилея или Пастера»