Обрученные Венецией - [22]

Рассмеявшись, Паоло отвел взгляд на аллею, где прогуливавшиеся дамы торопились в палаццо на очередную церемонию.

– Полагаю, нам нет необходимости присутствовать на этом торжестве, Адриано! – предположил Паоло. – Можно возвращаться в гостиницу?

– Пожалуй, мой друг, я бы еще выпил вина, – возразил сенатор. – Веселье в самом разгаре.

– Помилуй, Адриано, – недовольно скривился Дольони. – Мне неприятно здешнее общество. Слишком много проклятых генуэзцев.

– Твоя правда, дружище, – ответил тот. – К тому же они на этом торжестве угощают. Venena dantur melle sublita[1].

И даже невзирая на это, я бы предложил тебе рискнуть и остаться.

– Ну нет уж, Адриано, я отправляюсь в гостиницу, – категорически отрезал Паоло. – Надеюсь, что ты явишься в трезвом разуме и поделишься со мной деталями вашей с Брандини беседы.

Сенатор Венеции Адриано Фоскарини находился на свадьбе в качестве почетного гостя, однако его присутствие тщательно скрывалось от герцога да Верона, а причиной тому стала вражда между Венецией и Генуей, длившаяся столетиями. Это и смущало Адриано, изначально противившегося поездке на это торжество. В его сердце уже давно таилась ненависть ко всем генуэзцам, и сенатор крайне желал уничтожить эту республику и распродать по кусочкам только во имя мести за смерть своего деда, погибшего в войне против Генуи в том самом бою при Кьодже, когда венецианцы пытались отбить важный торговый путь на Адриатическом море.

И это не все, чем беспокоилась его ярость на генуэзцев. Много лет назад тело его отца Самуэля Фоскарини доставили к островам лагуны торговцы, утверждающие, что обнаружили его на разграбленном и полуразрушенном судне. Позднее до Адриано дошла молва, что это нападение – дело рук генуэзских пиратов, кочующих в Средиземном море.

Тешащий себя презрением и намерениями о мести, Адриано Фоскарини ненавидел себя при мысли, что ему приходится сидеть с врагами за одним столом. Однако здравый смысл убеждал негодующего сенатора в необходимости своего присутствия. Тем самым ему удалось совладать с собой, хотя периодически он посылал внутренние ругательства в адрес самого синьора Брандини, которому удалось убедить его посетить Милан именно в этот день, ибо после свадьбы тот отправлялся на длительное время в Испанию. Откладывать эту беседу Адриано не стал, поскольку миланец сумел заинтриговать его каким-то загадочным общим делом.

Получив в семнадцать лет внушительное наследство от отца, Адриано вынужден был немедленно обучиться всем тонкостям управления как торговых, так и политических дел. Ибо вокруг него, словно коршуны, парили недруги в ожидании окончательного краха, дабы расхватать по кусочкам обанкротившееся состояние.

Тогда Адриано достойно пережил смутные времена, мужественно преодолев выпавшие на его долю испытания. Благодаря крепкому отцовскому воспитанию, в нем сохранилось не только мастерское умение владеть мечом, но и прекрасное образование – Адриано вникал и осваивался и в политике, и в торговле, и в общественных делах. Словно предчувствуя раннюю смерть, Самуэль Фоскарини сумел вложить в голову сына самые сокровенные знания, тем самым возложив на него управление всем своим недюжинным имуществом сразу после своей кончины.

Большую роль сыграл тогда и Витторио Армази, оставшийся до сегодняшних дней преданным другом семьи. И таким образом Адриано сумел не только выкарабкаться в тяжелые времена, но и заслужить долгой службой титул венецианского сенатора.

Тяжело дыша, Каролина вбежала в парадную и незамедлительно слилась с толпой, с умилением наблюдавшей за третьей брачной церемонией. Она тревожно оглянулась по сторонам, надеясь найти в толпе матушку. Но, решившись не создавать шума в момент торжества, синьорина остановила свой взор на том, что происходило в центре залы: мать жениха подносила невестке ожерелье из жемчуга, которое та должна теперь носить, не снимая, с этого дня и до конца первого года замужества.

В какое-то мгновенье вся картина с Изольдой и ее свекровью испарилась, и перед глазами Каролины снова всплыла тень незнакомого мужчины, вызвавшего в ней и страх, и восторг одновременно. Нечто странное щекотало ее изнутри, вновь и вновь напоминая о дивном незнакомце. До дворца она добежала, не помня себя от страха, но его голос, полный благородства и доблести, все еще звенел в ее ушах. Станет ли он ее искать? Она с опаской оглянулась по сторонам. Разве сможет она узнать его, когда наиболее ясно ей запомнились лишь его дыхание и б аритон…

Словно опомнившись от напасти, возникшей в ее душе с появлением незнакомца, Каролина вновь посмотрела на происходящую на ее глазах церемонию. Мать жениха, синьора Луциния Брандини, уже заключала в объятия Изольду, гостеприимно впуская ее, словно новое дитя, в свою семью. Каролину расстрогал этот момент, но вот ее сестра продолжала сохранять на своем лице равнодушную кротость.

Адриано вошел в палаццо как раз к концу скучной его взору демонстрации. Странное ощущение владело им: его подзадоривал жуткий интерес, словно огненная лава, бурлящая внутри него. Безусловно, он разыскивал в толпе дивный женский силуэт, искусно овладевший его разумом. Поймав себя на этой мысли, сенатор Фоскарини тут же обуздал свои чувства, напомнив себе, что его присутствие здесь имеет иную цель. В частности, сейчас ему хотелось выпить вина.