Обрученные с дьяволом - [21]

Моя жена редко впадала в панику, а уж слезы — явление экстраординарное. Конечно, сказались последствия нападения бандитов, а звонок шефа окончательно вывел ее из равновесия.

Я снял с себя верхнюю одежду и увел Настю в комнату, где уложил на софу и укрыл до подбородка теплым пледом. Затем удалился на кухню и сварил кофе, гадая над тем, что же приключилось с моим обожаемым начальником. Так и не придя к какому-либо определенному выводу, я разлил напиток по чашкам и отнес одну Насте. Свой кофе я разбавил бренди, но не успел даже пригубить: помещал телефон.

Жена ничуть не ошиблась: Никодимыч вещал, словно мертвец из могилы, к тому же у него определенно нарушилась дикция.

— Наконеф-то… — слабо обрадовался он. — Ты выф? — Что?! — не разобрал я.

— Ты выф?!

— A-а… Жив разумеется. Мост сняли?

— Не… Фам упал.

— Как это? — Я не обладал широкими познаниями в протезировании зубов, но не слышал, чтобы мосты с коронками сами падали: слетали — понятно, но выражение "падали"…

— Фпрыгнул… — уточнил шеф, озадачивая меня и того больше: спрыгивающие мосты — ничего себе!

— Куда спрыгнул? — спросил я, окончательно заинтригованный.

— Вниф… В куфты… Чафа два левал беф фовнания, потом оклемалфя.

До меня дошло: не протез отчебучил фортель во рту любимого начальника, а он сам спрыгнул с какого-то моста, потерял сознание и часть зубов, в течение двух часов отлеживался в кустах и добрался…

— Где вы?

— У одного внакомого… Домой теперь нельвя. Пуфть ффитают, фто я мертв.

Господи, какой же я дурак! Мог бы сразу догадаться… Малиновая БМВ! Коль наехали на меня, то нападение на Никодимыча вполне закономерно: мы оба — свидетели резни на поляне. Опасные свидетели! Вот только, как бандиты столь быстро нас вычислили?

— Ты флуваев?

— Слушаю и думаю. Как это случилось?

Бедолага Никодимыч обстоятельно удовлетворил мое любопытство…

Шеф возвращался со свидания с одним из своих информаторов по мосту через речку Ольшанка, отделявшую юго-восточные районы города от его исторического центра. Час был уже поздний, прохожих мало, сгущались сумерки, а фонари еще не зажглись — самое подходящее время для разбойничьих дел. Никодимыч успел миновать центральную часть моста над самой водой, когда услышал позади рев автомобильного двигателя. Он обернулся: слепя фарами, прямо на него неслась какая-то легковушка. Почему он решил, что именно на него? Потому что левые колеса катились по тротуару. Шефу не оставалось ничего иного, как прыгать вниз с пятиметровой высоты, рискуя сломать, в худшем случае, руки и ноги, но не шею. Он оттолкнулся руками от поручней и "взял планку"… Вероятно, нападавшие взглянули на темнеющее внизу неподвижное тело и посчитали свою миссию выполненной. Никодимыч провалялся почти два часа. Наверное, Бог успел ему приделать крылья в полете, так как серьезных увечий и переломов мой начальник избежал, однако множественные ушибы и выбитые зубы здоровья ему не прибавили. Кое-как он доплелся до ближайших домов. По счастью, здесь жил приятель шефа, который оказал ему первую медицинскую помощь и дал временный приют.

Выслушав исповедь каскадера, я поведал собеседнику о своих впечатлениях от посещения учредителей незабвенной "Астры", а также собственный вариант сценария известного американского фильма "Один дома" с поправкой на Настю и российский антураж. Ошеломленный Никодимыч долго молчал, смиряясь с мыслью, что не только он способен на героические поступки, после чего логично подметил:

— На фей рав повевло…

— Повезло, — согласился я. — На сей раз…

— Ты моей поввони… Придумай фто-нибудь. Пуфть повывет пару дней у фефтры.

— Позвоню и отправлю к вашей сестре. Более приятные новости есть? — задал вопрос я, имея в виду результаты хождения шефа "в народ".

Оказалось, есть… Никодимыч вспомнил, где и в связи с чем он слышал о фирме "Беркут": в апреле один из его знакомых гаишников сетовал на то, что "друзья из южного зарубежья" обнаглели донельзя, скупают все подряд, добрались и до нашего города. В качестве примера мент привел случай проверки лично им колонны бензовозов, следовавшей в объезд города по направлению к ближайшей железнодорожной товарной станции. Машины были военные, груз сопровождали несколько "черных". Документы о закупке бензина на фирме "Беркут" сомнения не вызывали, поэтому гаишник-патриот мог только досадовать на суровую действительность и наглых коммерсантов "типа этого "Беркута", которые ради денег готовы продать страну с потрохами "всяким паразитам". Кроме того, шеф навел кое-какие справки о нашем клиенте — покойничке Волкове. Самыми заслуживающими внимания новостями стали две: одинокий Аверьян Евстигнеевич не отличался равнодушием к женщинам в принципе, а к одной по имени Галя — особенно, и среди его немногочисленной родни имелся двоюродный брат — военнослужащий. Правда, ни фамилии, ни чинов Никодимычу установить не удалось, однако…

— Имел честь пить ночной чай у самого товарища Сысоева, — сообщил я шефу, дослушав его монолог.

— А? — насторожился Никодимыч.

— Волей не волей мне пришлось сказать о пропаже Яны Волковой и частично сдать ее папашу…

— Как?!

Пересказ первой части беседы с Сысоевым, в ходе которой я продемонстрировал прямо дьявольскую изворотливость, шефа не вдохновил. Начальник сердито засопел. Я перешел ко второй проблеме, затронутой начальником угрозыска: