Обручённые Хаосом - [15]
— Ясно.
Кое-как выпутавшись из паутины руки и ног близнецов, подошел-таки к их сестре — та сложила руки на груди и все это время молча поглядывала на нас.
— Врите больше, поганцы, — фыркнула она наконец. И голос её был ровно таким же, каким я его запомнил: тягучий и сладкий, точно липовый мёд. — Папа был бы рад усыновить Олли, а вас сослать в военный интернат; жаль, мама ему не позволяет.
— Враки! Он нас любит!
— И ты тоже!
Реджина рассмеялась, укоризненно покачала головой, а я вмиг позабыл о своих кровожадных мыслях — откуда, блядь, вообще взялся этот Олли? — и только и мог, что глупо пялиться на неё.
Боги, Хота, ты реально жалок. И по-прежнему готов сделать что угодно, стоит ей вот так улыбнуться.
— Милая рубашечка, братец, — Реджина склонила голову к плечу, прищурилась с поистине кошачьим ехидством. — Давно мы с тобой не виделись, да?
— Давненько, — только и смог выдавить я.
Хаос, неужели она всегда была такой… такой? Или это пять лет разлуки сделали невыносимо очаровательным буквально всё в ней? Даже мерзкий столичный выговор, которого раньше не было. Вот так и знал, что холерные южане вконец испортят мою принцессу. Раньше она бы вряд ли вырядилась в шмотки, которые толком не прикрывают тела; какая северянка вообще станет разгуливать с голым животом? А это ещё что за хрень? Пирсинг?..
Отлично, Хота. Просто заебись. Реактивный разгон от здорового тридцатилетнего мужика до престарелого ханжи — да так резво, что ни одному турбокару не снилось. Что дальше, запакуешь свою кузину в скафандр?..
Но нет. Дальше она обняла меня, и про скафандр было забыто напрочь. Как и про всё вокруг. Мир, проблемы, кучка надоедливых родственников, глазеющих на нашу встречу с жадным любопытством — всё это перестало быть хоть сколько-нибудь важным. Остались лишь я и она, и такой приятный жар чужого тела, сильного и гибкого; и знакомый сладко-пряный аромат, от которого мой зверь рвётся на волю, рот наполняется слюной, клыки упираются в нижнюю губу.
Зверю плевать на мою подлость, на её дурость, на наш омерзительный разрыв. Он чует свою самку и не понимает, почему она до сих пор не отмечена.
Это было форменное издевательство, но… кончилось оно слишком быстро. Стоило только попытаться обнять в ответ, машинально проследить ладонью полосу обнаженной кожи на пояснице, — Реджина вмиг напряглась, вся натянулась, точно струна; тронь — и лопнет с натужным, жалобным звоном. И шустро выпорхнула у меня из рук, только я её и видел.
Далеко, впрочем, не сбежала. Поймал её за руку, стараясь не думать о том, почему ладонь, ощутившая гладкость нежной девичьей кожи, до сих пор горит. И впихнул сверток, пожалуй, куда поспешнее, чем стоило бы.
— На вот. Утром забил. Хотел рыбы наловить, но бабушка слишком мечтала увидеть любимую внученьку.
Последние слова сами по себе вырвались с особым ехидством. Как ни крути, ревности во мне ничуть не меньше, чем ярости, а Джинни всегда была любимицей в нашей тигрино-медвежьей семье.
Не то чтобы я возражал — ну как вообще, скажите на милость, можно её не любить?
— И это всё, что ты хочешь мне сказать? — вдруг прищурилась она. Подобие очарования между нами рассеялось вмиг.
— Всё, — отозвался я с деланным безразличием. — Я пришёл к Дару, а не на поклон к твоему высочеству.
Джинни мой тон не понравился. Всего на миг, но она сжала кулаки, яростно сверкнула своими кошачьими глазами, зло поджала губы. Интересно, чего она ждала? Извинений? Один раз я уже пытался извиниться. Да что там, готов был унизиться как угодно, валяться у неё в ногах столько, сколько потребуется. Вместо этого увидел, как моя девочка тискается с тем мерзким человечишкой. Услышал, как он шепчет ей всё те пошлости, которые я и думать-то лишний раз боялся. Учуял на ней его запах, лучше всяких слов сообщивший обо всём, что между ними было…
Жжение в груди стало сильнее. На этот раз от ярости, без которой вспоминать тот день не выходило.
— Милые шортики, надевай почаще, — бросил я, прежде чем направиться к дому.
Дара я нашёл по запаху — тяжёлому, животному, перемешанному с запахами леса, мёда и свежих ягод. Сильный зверь. Медведь. Взрослый, опасный соперник. Другой альфа, который когда-то был мне отцом, а сейчас — тот, с кем я вынужден делить свою территорию. Даже вот эту кухню инстинктивно хочется поделить на две части, себе оттяпав ту, что побольше, и дальше границы соперника не пускать.
А ещё выгнать отсюда тщедушного рыжеватого пацанёнка с малахольными глазищами в пол-лица и руками типичного неженки. Я тоже на работе не брёвна тягаю, однако эту кильку в томате перешибу с одного удара. И вот на это запала моя Джинни?..
— Исчез отсюда, — бросил я вместо приветствия. — Папочка позже поучит с тобой уроки.
— Грубить вовсе не обязательно.
Тон сопляка, прохладный, но безукоризненно вежливый, меня несколько обескуражил. Я, может, и имею вполне заслуженно репутацию скотины, но наезжать на людей без повода как-то не в моих привычках.
Лишь самым достойным магам королевства Астрэ дозволяется из своей искры разжечь пламя. Мне, дочери светлых магов, эта честь была уготована с рождения. Но… моё пламя оказалось темнее безлунной ночи. Чернокнижница? Для меня это прозвучало как приговор. Дочь лорда, невеста стража? Теперь я – изгой, безродная чужачка. Защитить меня некому, спасти от тех, кто желает мне смерти, – тоже. Смогу ли я выжить на факультете тёмных магов? Вряд ли. Но выбора у меня нет.
Из Инферно невозможно сбежать. Оно остаётся внутри навсегда, жидким огнём течёт в жилах, оставляет следы и отметины, от которых невозможно избавиться. Поступая в Иленгардскую Академию, Кори думала, что сможет избавиться хотя бы от своей семьи, от ненавистного жениха, от унижения, которое сулит навязанный брак. Однако у судьбы другие планы. Потому что кровь демона – это не только сила, но ещё и Проклятье. И чтобы заполучить его, оказывается, достаточно всего одной грозы и одного грозового мага. Которого, как выяснилось, проклятья вовсе не пугают.1) Знакомый сюжет в необычном исполнении! Да, снова турнир в магической академии.
Служба в Имперской полиции довольно скучна и однообразна, а еще не шибко прибыльна – особенно если тебе приходится содержать самого внушительного кота во всем Иленгарде. Берясь за очередную халтурку на стороне, сержант некроотдела Киара Блэр и представить не могла, каковы будут последствия: запутанное расследование, серийный убийца с ее магической подписью и вдобавок – смилуйтесь, боги и богини! – боевой маг в качестве почетного караула. Книга также выходила под названием «Жнец крови и пепла».
Говорят, что самые заветные желания обязательно сбываются. В это очень хотелось верить молодой художнице… Да только вдруг навалились проблемы. Тут тебе и ссора с другом, и никаких идей, куда девать подобранного на улице мальчишку. А тут еще новая картина «шалит». И теперь неизвестно, чего же хотеть?
Отказаться от опасной правды и вернуться к своей пустой и спокойной жизни или дойти до конца, измениться и найти свой собственный путь — перед таким выбором оказался гражданин Винсент Кейл после того, как в своё противостояние его втянули Скрижали — люди, разыскивающие психоконструкторов, способных менять реальность силой мысли.
Сергей Королев. Автобиография. По окончании школы в 1997 году поступил в Литературный институт на дневное отделение. Но, как это часто бывает с людьми, не доросшими до ситуации и окружения, в которых им выпало очутиться, в то время я больше валял дурака, нежели учился. В результате армия встретила меня с распростёртыми объятиями. После армии я вернулся в свой город, некоторое время работал на лесозаготовках: там платили хоть что-то, и выбирать особенно не приходилось. В 2000 году я снова поступил в Литературный институт, уже на заочное отделение, семинар Галины Ивановны Седых - где и пребываю до сего дня.
Я родился двадцать пять лет назад в маленьком городке Бабаево, что в Вологодской области, как говорится, в рабочей семье: отец и мать работали токарями на заводе. Дальше всё как обычно: пошёл в обыкновенную школу, учился неровно, любимыми предметами были литература, русский язык, история – а также физкультура и автодело; точные науки до сих пор остаются для меня тёмным лесом. Всегда любил читать, - впрочем, в этом я не переменился со школьных лет. Когда мне было одиннадцать, написал своё первое стихотворение; толчком к творчеству была обыкновенная лень: нам задали сочинение о природе или, на выбор, восемь стихотворных строк на ту же тему.
Порой, для того чтобы выжить — необходимо стать монстром… Только вот обратившись в него однажды — возможно ли потом вновь стать человеком? Тогда Андрей еще даже и не догадывался о том, что ввязавшись по просьбе друга в небольшую авантюру, сулившую им обоим неплохие деньги, он вдруг окажется втянут в круговорот событий, исход которых предопределит судьбу всего человечества…
«Родное и светлое» — стихи разных лет на разные темы: от стремления к саморазвитию до более глубокой широкой и внутренней проблемы самого себя.
Никогда не принимай даров от сидхе! Румяное яблоко непременно будет отравленным, красивое колечко наградит жутким проклятьем, а прелестное дитя фей вместо крылышек отрастит острые зубы. Ну да, прелестной я сроду не была, зато зубищи всем на зависть. И о злобной, алчной натуре вороватых феек я не понаслышке знаю. Потому и убиваю их без всякой жалости... А, нет, не убиваю. Трудновато прятать трупы, когда новый шеф дышит тебе в затылок. Буквально. И клыки у него, кстати, побольше моих будут.
На далёком Севере правит Хаос. Нет, не так — Хаос и оборотни. Как обе эти напасти связаны с жестоким убийством федерального маршала? Мне предстоит выяснить. Я теперь главная охотница на нечисть в этом холодном и жутком краю. Но я и представить не могла, во что ввязываюсь! И никак не рассчитывала, что меня решит прибрать к рукам самый опасный хищник северных земель. Только этот нахал не учёл одной маленькой детали: я и сама хищница опаснее некуда.