Обретешь в бою - [2]

Пересек шоссе, на узенькой зеленой улочке, круто поднимавшейся вверх, подошел к «Москвичу».

Красная шапочка вышла на берег и выжидательно смотрела ему вслед, не проявляя особых признаков беспокойства.

Проехав до перекрестка, Рудаев решил, что игру пора прекращать. Не развернувшись, задним ходом спустился вниз.

— Забирайте одежду и можете делать, что вам заблагорассудится! — выйдя из машины, крикнул он. — И не свирепейте, пожалуйста, у меня не было другого выхода. В такую погоду люди тонут запросто. Если хотите, можете переодеться в машине, я покурю.

Красная шапочка заколебалась. Должно быть, стала догадываться, какие побуждения управляли этим до бесцеремонности решительным человеком.

Она нырнула в машину, переоделась, появилась с купальником в руках.

— Благодарю, — сказала сухо, хотя в уголках губ скользнула улыбка.

Рудаев откровенно рассматривал женщину. Без шапочки она сразу стала старше и значительнее. Беспорядочная прическа немного не соответствовала ее лицу, собранному, умному лицу человека, который идет в жизни своим, самостоятельным путем. Вместе с тем было в этом лице, в манере смотреть что-то глубоко затаенное, вызывающее смутное беспокойство.

И она без уловок старалась разобраться в своем докучливом преследователе — что он за человек и что ему нужно.

— Если вы меня правильно поняли, садитесь, подвезу, — сказал Рудаев.

— Вы мне платье измяли, — недовольно проговорила красная шапочка, пытаясь держаться на враждебной ноте.

— Утопленникам оно не нужно, — с ядовитой учтивостью заметил Рудаев и открыл дверцу машины. — Прошу.

Она помедлила, по-видимому, больше для приличия, и села.

— В центр? — Пожалуй.

Глава 2

Блистательный начальник Гребенщиков. Темпераментный и пунктуальный, суровый, но с юмором, — качества редко совмещающиеся. Ровно в шесть пятнадцать появляется он в цехе, обходит все участки, знакомится с показателями самозаписывающих приборов. В семь пятнадцать — он за столом в рапортной. Его не обманешь, не обведешь вокруг пальца, если допустил оплошность, благополучно не ускользнешь, не оправдаешься. Поймает — и тут же разделает и еще высмеет публично, высмеет так, что потом полгода вспоминать будут, — едко, с особой, присущей ему одному образностью. Рапорты, которые он проводит, похожи на спектакли, а вернее — на аттракционы, и собираются на них почти все рабочие цеха, даже те, чье присутствие не обязательно. Что греха таить, подмывает самолично увидеть, какой неожиданный фортель выкинет в очередной раз начальник, кого изберет козлом отпущения. Возраст и должность для Гребенщикова решительно ничего не значат.

Зато никому из начальства своих людей он трогать не дает. Ни главному инженеру, ни даже директору. И это многих устраивает, к одному легче приноровиться.

Ему уже за пятьдесят, но он полон энергии, быстр в движениях и жестах. Он не ходит по цеху, а летает: только что был тут, а через несколько минут, глядишь, — уже в другом конце цеха. И речь у него быстрая, скороговоркой. Непривычный человек не сразу его поймет — приловчиться надо и приловчиться побыстрее. Гребенщиков не любит, когда его переспрашивают, — в таком случае он еще невнятнее забормочет от раздражения.

Требовательный начальник Гребенщиков. И что более всего нравится в нем людям, так это одинаковая степень требовательности и к подчиненным своим, и к равностоящим, и к вышестоящим. Попробуй что-либо не дай цеху или дай не вовремя. Всех на ноги поднимет. И по вертикали и по горизонтали. Как хозяин положения.

На столе у Гребенщикова коммутатор. Новейший. С динамиком. Секретов из своих разговоров он не делает. Включает динамик на полную мощность, и все слышат двусторонний разговор. Слышат, как лебезят снабженцы, как приноравливается к нему директор, как почтительно говорят обкомовцы: «Андрей Леонидович, не волнуйтесь», «Андрей Леонидович, примем все меры». И вольно или невольно, а создается впечатление, что Андрей Леонидович — фигура первостепенная, неоценимая, что на заводе без него и вода не освятится.

Рапорт Гребенщиков ведет не спеша. Скрупулезно все записывает, детализирует, Записал, что на рабочей площадке грязно, — контора автоматически удержит с начальника смены один процент премии. Очень грязно — два. Смотришь, к концу месяца процентов двадцать премии недосчитаешься. Малейший проступок фиксируется в «кондуите», как назвал начальник книгу рапортов. И не только те проступки, за которые полагаются взыскания, но п те, которые взысканию не подлежат. Так, для острастки, для памяти. И никаких объяснений, никаких ссылок на объективные причины. Задержали жидкий чугун для заливки в печь — сначала сталевару взбучка — плохо требовал, потом диспетчеру — плохо выполнял. Не подали вовремя ковши для выпуска стали — попадет и тому, кто промедлил, и тому, кто мало шумел, слабо нажимал. Допустил ошибку — думай не о том, как благополучно выпутаться, — все равно не удастся, — думай о том, как бы ее исправить.

Загадочный начальник Гребенщиков. Ни один человек не переступал порога его коттеджа, не видел его в домашней обстановке, не говорил с ним по душам. И сам он никого не посещает. Ни коллег своих, начальников других цехов, ни руководителей завода. Ходят разговоры, что у Гребенщикова молодая и очень красивая жена и что он ревниво оберегает ее от чужого глаза. Но жену толком никто не видел, разве только через стекло автомашины, которую она водит сама. И мало ли что вообще придумают про начальство досужие и злые языки!