Обретённая память - [27]

Несколько человек взяли отгулы на остаток дня, в том числе Мартин, но Йанто не знал, чем ему ещё заняться, кроме работы.

В квартире в Каннинг Таун он приготовил себе «Супернудлз»[41] с тостом и чашку чая и уселся перед телевизором, вяло наблюдая за футбольным матчем и ожидая, когда домой вернутся его соседи по квартире. У них было полно историй об эксцентричных клиентах и раздражающих менеджерах, и он смеялся вместе с ними, но его мысли были далеко.

Едва пробило семь, ему позвонила мать, как это обычно бывало по вторникам. Она спросила, поел ли он и, не желая говорить ей, что его ужин состоял из «Супернудлз» и тоста, Йанто сказал, что ел колбасу, бобы, жареную картошку и пил чай. Потом она поинтересовалась, как прошёл его день и что случилось.

— О, знаешь, — ответил он. — Всё по-старому.

* * *

— Но ты с ним не встречался? — спросил Оуэн. — Я имею в виду, с Майклом. На самом деле ты его не видел?

Йанто покачал головой.

— Это должен был быть Майкл, — сказала Гвен. — Тот гость. Человек, о котором они говорили.

Йанто пожал плечами.

— Значит, Кромвель и Валентин были из Торчвуда, — сказала Тошико. — И они какое-то время преследовали Майкла. Долгие годы. И всё возвращается к этому.

Она указала на металлическую сферу, которая теперь лежала на столе. Остальные столпились вокруг, глядя на этот предмет.

— Всё это хорошо и замечательно, — заметил Оуэн. — Но мы не знаем, что это. В документах сказано только, что это было найдено в Арктике. Ни происхождение, ни история неизвестны, вообще ничего. Я хочу сказать, что это такое?

— Ты хочешь знать, что это?

Они оторвали взгляды от шара и увидели Джека, стоящего в дверях своего кабинета.

— Я скажу вам, что это.

Глава девятая

— Это, — сказал Джек, — Вондраксианский Шар.

Оуэн засмеялся и покачал головой.

— Конечно, это он и есть, — сказал он. — Как я мог забыть? В моей энциклопедии шаров есть его фотография. — Он сделал паузу. — Прости, Джек… что ты только что сказал?

— Это Вондраксианский Шар.

— И что это такое, когда оно у себя дома?

— О, — сказал Джек, пересекая Хаб по направлению к столу, где лежала сфера. — Сейчас оно не дома. Оно очень-очень далеко от дома и, скорее всего, не принадлежит нам.

Оуэн пожал плечами.

— А его хозяева никогда не слышали о том, что «кто нашёл — берёт себе»?

— Шар, — сказал Джек, — был погребён под льдами Арктики почти 3000 лет, пока его не обнаружили в 1953 году. Экспедиция выкопала его и вернула в Британию, прежде чем русские смогли его захапать. Это был тот металлический шар внутри ящика Майкла. Это был тот металлический шар, который взорвался, когда его выгружали с корабля, убив троих портовых рабочих и оставив Майкла, скажем так, безвременно скорбящим.

— Но что это? — спросил Оуэн, теряя терпение.

— Говорят, что вондраксы — одна из самых старых чувствующих форм жизни во Вселенной.

— Тогда почему мы никогда о них не слышали?

— Потому что даже среди самых просвещённых людей, таких, как мы, они считаются мифом, сказкой. Легенда гласит, что они родились в течение первых нескольких наносекунд после Большого Взрыва. Тош, ты сказала, что обнаружила электромагнитную волну, похожую на радиацию, но она была безвредной для людей?

Тошико кивнула.

— И ты сказала, что эта волна появлялась и исчезала, становилась интенсивнее, а потом ослабевала?

— Да, Джек.

— Та электромагнитная волна была тахионной радиацией.

— Ладно, Джек, — с кислым видом заметил Оуэн. — Теперь я понимаю, что ты всё выдумываешь. У меня было «отлично» по физике, и мы совершенно точно не изучали тахионную радиацию.

— Вы и не должны были, — сказал Джек. — Никто здесь не говорит о тахионной радиации, потому что никто не знает, что это такое. Тогда почему ты должен знать это? Количество тахионной радиации неуклонно уменьшалось со времени Большого Взрыва. Но это мощная штука. О, она очень мощная…

* * *

Майкл дремал в конференц-зале. Он не был уверен, был ли его сон воспоминанием или нет. Там были знакомые лица, но он не знал никого из них по имени.

Сквозь окна машины «скорой помощи» он видел деревья. Они забавно выглядели под таким углом, когда он лежал на спине, привязанный к каталке. Ещё час назад он бы кричал, но сейчас он был спокоен. Он обнаружил, что ему сложно сосредоточиться на каком-либо одном моменте или на чём-то, что его беспокоило. У него были лишь смутные воспоминания о маленькой девочке в Японии и о чудовище, которое угрожало ей, и о городах, полных машин, которые он видел.

Он думал о японском городе, и почему-то ему вспоминалось, как он выглядывал в окно ночью и не видел ничего, кроме сотен или даже тысяч огней. Он ничего или почти ничего не понимал. Что случилось с этим миром?

Теперь, конечно, ничто из этого не имело значения. Во сне он был в полицейском участке, в полицейском участке, полном шума, писка и разговаривающих людей. Там была группа подростков, которые ругались с полицейским, стоящим за толстым стеклом, и они казались Майклу очень странными; на них были футболки, открывающие живот, у них было много серёжек и татуировок. В самом ли деле это был Кардифф? Если бы он не видел Замок и музей сквозь окна полицейской машины, он никогда бы в это не поверил. Но сейчас ничто из этого не имело для него значения. Теперь ему казалось, будто жёсткие границы этого мира стёрлись и смягчились. Голоса вокруг были едва слышны, и даже рёв мотора машины «скорой помощи» звучал почти как колыбельная.