Обретенная любовь - [9]

— Уверяю вас, я много еще чего могу делать. Вам на удивление.

— Это только слова, Адам, — возразила она.

— Мой отец терпеть не мог бездельников. Еще мальчишкой, я работал в нашем лагере по заготовке леса. Там можно было многому научиться. — Он подошел к наковальне и немного подправил подкову, затем вернулся к стойлу. — Кроме того, Эквусу нужна особая подкова, и он никого не подпускает к себе, только меня.

— Что это за особая подкова? Вы имеете в виду для преодоления препятствий или для бега?

Адам покачал головой и поднял лежащую неподалеку подкову. Он положил ее рядом с той, которую обрабатывал, чтобы Эви могла сравнить.

— У Эквуса одна из задних ног немного короче трех остальных, поэтому я делаю эту подкову толще других и даже добавляю шип на каблуке, чтобы лошадь не скользила.

Эви внимательно посмотрела на подковы и удивленно сказала:

— Вы что же, делаете это с самого рождения жеребца? Какая удивительная забота!

— А почему бы и нет? Он умен, силен, и я слишком ценю эту лошадь, чтобы безжалостно убивать. Эквус заслуживает большего. — Он ласково похлопал его по шее. — Верно, мальчик?

Следующий его вопрос ужасно напугал Эви:

— Не хотели бы вы научиться ездить верхом?

— Что вы сказали? — переспросила она шепотом.

— Не хотели бы вы, чтобы я научил вас ездить верхом? — повторил Адам.

— На лошади?

Адам посмотрел на нее, насмешливо приподняв бровь.

— А на ком же?

— Вы это серьезно, Адам? Вы не шутите? Честно говоря, я всегда хотела научиться ездить верхом. — Эви была так взволнована, что едва сдержалась, чтобы не обнять его.

— Хочу сразу предупредить, я очень суровый наставник.

— Вот уж в этом я не сомневаюсь, Адам. — Нетерпеливое выражение ее лица несколько смягчило колкость слов.

— Очень хорошо, будьте здесь ровно в семь завтра утром. Если не придете вовремя, можете забыть о нашем разговоре.

— Я приду, обещаю. — Эви, не оглядываясь, выбежала из конюшни, чтобы рассказать Симоне новости.

Адам проводил девушку взглядом, пока она не скрылась из виду.

На следующее утро нетерпение Эви заставило ее прийти раньше назначенного срока, однако Адам был уже в конюшне. Уилл Хиггинс вывел оседланную чалую кобылу.

Эви в восторге открыла рот.

— Какая красивая! Это новая лошадь? Я раньше не видела ее.

Адам взял у конюха поводья.

— Я решил, что учиться лучше всего на кроткой лошади.

Эви была поражена.

— Вы хотите сказать, что приобрели ее специально для меня?

— Я приобрел ее, чтобы облегчить задачу нам обоим. Мне не хотелось бы видеть вас на каком-либо резвом жеребце, пока вы не научитесь как следует управлять лошадью.

Эви от волнения почти не слышала, что он говорил.

— Она такая красивая. Как ее зовут? — Она ласково похлопала ее по морде.

— Каллиопа.

— Каллиопа? Подходящее имя. Она и впрямь как греческая богиня, но я думаю называть ее короче: Калли.

Успокоившись, Эви повернулась к Адаму. Ей еще не доводилось благодарить его за что-либо. Даже если он и проявлял заботу о ней, то уж не из великодушия. Так она считала. Однако этот подарок был продиктован не только великодушием, но и заботой. Его нельзя было оставить без ответа.

— Спасибо, Адам. — Она не нашла других слов.

— Рано благодарить. Кобыла не станет вашей, пока вы не докажете, что можете управлять ею.

Их взгляды встретились.

— Я не намерена отступать, Адам.

— Будем надеяться, потому что я говорю серьезно.

Эви пришлось убедиться, что Адам не преувеличивал, когда говорил, что он суровый учитель. Да он оказался просто тираном! Сам превосходный наездник, он требовал совершенства во всем: от манеры держать повод до умения сидеть в седле.

На протяжении следующих недель Эви не раз хотела послать его к черту, но, бросив взгляд на Калли, заставляла себя держаться спокойно и слушать все его указания.

Дела Адама вынуждали его часто отлучаться из дому. Если бы не Симона, Эви совсем не с кем было бы общаться. Езда верхом заполняла пустоту.

Когда осень приблизилась к зиме, Эви стала уже довольно искусной наездницей.

Глава 4

Ко дню рождения Эви, к ее семнадцатилетию, Адам купил билеты в оперу.

Она заранее готовилась к этому событию и ужасно волновалась. Будет ли она выглядеть достаточно хорошо, чтобы Адаму не пришлось стыдиться за нее? Эви надела платье, которое, как она знала, особенно нравилось ему. Пышная атласная юбка цвета слоновой кости, с серповидным турнюром, плотно облегающий корсаж, широкие рукава и глубокий вырез. Черные атласные перчатки доходили до локтей.

Взглянув на себя в зеркало и поправляя прическу, Эви улыбнулась, довольная увиденным. Она взяла свою новую, украшенную бисером сумочку, подарок Симоны, и спустилась вниз, с волнением предвкушая начало празднества.

— Великолепно, дорогая, — с восхищением приветствовала ее Симона. — Ты выглядишь просто прелестно.

Эви улыбнулась довольной улыбкой, затем всполошилась:

— Симона, а почему ты не готова?

— Извини, Эви, но я простудилась и не могу быть на твоем празднике. — Увидев обеспокоенный взгляд подруги, она добавила: — Но это пустяки, дорогая. Просто я не хочу своим чиханьем и кашлем портить тебе вечер.

Эви была очень разочарована, но огорчилась еще больше, когда Симона передала ей записку, которую принес посыльный. В ней Адам сообщал, что вынужден задержаться.