Обретение чуда - [6]

Весной дети ловили головастиков, утопая в грязи, покрывавшей берега пруда, взбирались на деревья, глядя в немом удивлении на крохотные голубые яички в круглых гнёздышках, снесённые прилетевшими птицами.

И конечно, именно Дорун как-то прекрасным весенним утром свалился с ветки и сломал руку, потому что Забретт подговорила его взобраться как можно выше на дерево, росшее у самого пруда, и поскольку Рандориг только и мог, что стоять в оцепенении, тупо глядя на искалеченного друга, а Забретт убежала ещё до того, как Дорун коснулся земли, Гариону пришлось срочно принимать решение. Несколько минут он мрачно думал, что делать: юное личико под гривой волос песочного цвета стало серьёзно-сосредоточенным. Рука была явно сломана, и Дорун, бледный, испуганный, изо всех сил закусил губу, чтобы не разрыдаться.

Краем глаза Гарион уловил какое-то движение и быстро поднял голову.

Мужчина в тёмном плаще сидел на большом чёрном жеребце, внимательно наблюдая за происходящим. Глаза их встретились — мгновенный озноб охватил Гариона. Он понял, что уже видел этого человека раньше, что тот присутствовал в его мыслях, всегда молчаливый, мрачный, неотступно следящий за мальчиком. И было в этом безмолвном испытующем взгляде что-то вроде злобного любопытства, смешанного ещё с каким-то чувством, отдалённо напоминавшим страх. Но тут Дорун застонал, и Гарион повернулся к нему. Осторожно закрепив руку товарища своим верёвочным поясом, он вместе с Рандоригом помог бедному мальчишке встать.

— Мог бы по крайней мере хоть помочь нам, — неприязненно заметил Гарион.

— Кто? — удивился Рандориг, оглядываясь по сторонам. Гарион обернулся, чтобы показать на человека в тёмном плаще, но всадник исчез.

— Никого не вижу, — сказал Рандориг.

— Больно! — простонал Дорун.

— Не волнуйся, — утешил Гарион. — Тётя Пол тебя вылечит.

Так и случилось. Когда троица появилась в дверях кухни, тётя Пол сразу же поняла, в чём дело.

— Ведите его сюда, — приказала она спокойно, ничуть не взволновавшись.

Поставив бледного дрожащего мальчика на табуретку около одной из печей, тётя Пол заварила травы, хранящиеся в глиняных горшках на полке чулана.

— Пей, — приказала она Доруну, протягивая дымящуюся кружку.

— От этого моя рука станет целой? — спросил Дорун, подозрительно глядя на омерзительно пахнущее варево.

— Молчи и пей, — скомандовала тётя Пол, выкладывая на стол несколько тонких досточек и холщовых полосок.

— Фу, какая мерзость, — пробормотал, скривившись, Дорун.

— Так и надо, — ответила тётя. — Ничего не оставляй. До дна!

— Больше не могу! — простонал Дорун.

— Прекрасно! — угрожающе прошипела тётя Пол и, отодвинув дощечки, сняла с крючка длинный острый нож.

— Что ты собираешься делать? — дрожащим голосом спросил Дорун.

— Раз не хочешь пить лекарство, придётся отрезать руку.

— Отрезать?! — вытаращив глаза, завопил мальчишка — Да, примерно в этом месте, — коснувшись кончиком ножа локтя, пообещала она.

Дорун со слезами на глазах залпом проглотил остаток жидкости и через минуту уже клевал носом, чуть не падая со стула. Только когда тётя Пол соединила концы сломанной кости, мальчик закричал, но почти тут же опять заснул.

Тётя Пол о чём-то тихо поговорила с перепуганной матерью Доруна и велела Дернику отнести его в постель.

— Ты ведь не отрезала бы ему руку? — спросил Гарион. Тётя бесстрастно оглядела его.

— Ты думаешь? — ответила она, и Гарион почувствовал, что уже вовсе не так уверен в том, была ли угроза нарочитой.

— Думаю, не мешает перемолвиться словом-другим с мистрис Забретт, — добавила она — Забретт убежала, когда Дорун свалился с дерева, — пояснил Гарион.

— Найди её.

— Но она спряталась, — запротестовал мальчик. — Всегда убегает, если что-то неладно. Даже не знаю, где искать.

— Гарион! Я не спрашивала, знаешь ли ты, где искать Просто приказала пойти и привести её ко мне.

— А если она не пойдёт? — заупрямился мальчик.

— Гарион!

Голос был таким повелительным, что Гарион мгновенно исчез.

***

— Я тут совсем ни при чём! — начала отпираться Забретт, как только Гарион ввёл её в кухню.

— Ты, — скомандовала тётя Пол, показывая на табуретку, — сядь сюда!

Забретт, широко раскрыв глаза и рот, молча уселась.

— А ты, — продолжала тётя, указав Гариону на дверь, — немедленно вон!

Гарион поспешно убежал.

Через десять минут рыдающая девчонка, спотыкаясь, вышла. Тётя Пол остановилась у двери, глядя ей вслед холодными как лёд глазами.

— Ты её отшлёпала? — с надеждой спросил Гарион. Тётя Пол одним взглядом пригвоздила его к месту.

— Конечно, нет. Девочек шлёпать нельзя.

— Ну я бы ей наподдал! — разочарованно заметил Гарион. — А что ты с ней сделала?

— Тебе, видать, нечем заняться? — осведомилась тётя.

— Нечем. Ну совсем, — заверил Гарион, что, конечно, было ошибкой с его стороны.

— Прекрасно! — воскликнула она, ухватив его за ухо. — Пора уже и зарабатывать себе на хлеб. В чулане полно грязных горшков. Пойди почисть.

— Не знаю, за что ты на меня сердишься, — запротестовал Гарион, пытаясь вывернуться. — Не я же виноват, что Дорун взобрался на это дерево!

— В чулан. И немедленно! — приказала она.

Конец весны и начало лета прошли без особых событий. Дорун, конечно, не мог принимать участия в играх, пока кость не срослась, а Забретт была страшно потрясена тем, что сказала тётя Пол, и поэтому близко не подходила к мальчишкам. Оставался только Рандориг, но играть с ним было не очень то весело, потому что, как уже говорилось, особым умом парень не отличался. Изнывая от безделья, мальчики часто ходили в поля, наблюдали, как трудятся работники, слушали их разговоры.