Обретение чуда - [5]

— Тётя Пол! — прошептал он вечером, морщась от прикосновений грубой ткани, которой она мыла ему уши.

— Что? — пробормотала она, переходя к шее.

— Почему бы тебе не выйти замуж за Дерника? Тётя прекратила истязание.

— Ты о чём?

— Думаю, это совсем неплохая идея!

— Ах вот как?

Голос тётки слегка похолодел, и Гарион понял, что затронул опасную тему.

— Но ты ему нравишься! — начал защищаться мальчик.

— И, я полагаю, ты уже обсуждал с ним этот вопрос?

— Нет, я хотел раньше поговорить с тобой.

— Ну что ж, хоть это по крайней мере неплохая идея.

— Я могу всё сказать ему завтра утром, если не возражаешь.

В этот момент Гарион почувствовал, как его довольно бесцеремонно схватили за ухо. Видно, тётя Пол нашла прекрасный способ довести до него своё мнение.

— Попробуй хоть слово сказать Дернику или кому ещё, — прошипела она, впиваясь в мальчика тёмными, горящими гневом глазами.

— Я ничего такого не имел в виду, — поспешно заверил он, — это всего лишь мысль…

— И очень глупая. С этого дня оставь мысли взрослым, — строго приказала тётка, всё ещё не отпуская его ухо.

— Будет так, как ты хочешь, — быстро кивнул Гарион.

Однако позже, в тишине ночи, когда они уже лежали в кроватях, Гарион снова вернулся к давешнему разговору, на этот раз более дипломатично.

— Тётя Пол!

— Ну что тебе?

— Если ты не хочешь выйти замуж за Дерника, тогда за кого же?

— Гарион! — вздохнула она.

— Что, тётя?

— Закрой рот и спи!

— Я думал, что имею право знать! — оскорблённо проныл он.

— Гарион!!

— Ладно-ладно, я сплю, но только считаю, что ты не очень-то честна во всём этом деле. Тётя Пол глубоко вздохнула.

— Ну хорошо. Пойми, я не думаю о замужестве и серьёзно сомневаюсь в том, что когда-нибудь выйду замуж и без того слишком много важных дел. И неотложных.

— Не беспокойся, тётя Пол, — прошептал Гарион, решив утешить её. — Вот вырасту и женюсь на тебе.

Тётя рассмеялась, искренне, весело, и мальчик протянул руку, чтобы коснуться её лица в темноте.

— О нет, мой Гарион. Тебя ждёт другая жена.

— Кто? — удивился он.

— Узнаешь, — таинственно ответила тётя. — А теперь спать.

— Тётя Пол!

— Ну?

— Где моя мать?

Этот вопрос Гарион уже давно собирался задать тёте. Последовало долгое молчание. Наконец тётя Пол вздохнула:

— Она умерла.

Гарион почувствовал такую душераздирающую скорбь, клещами сжавшую сердце, что не удержался и зарыдал.

Тётя тут же оказалась у его постели, обняла и прижала к себе. Долгое время спустя, уже после того как она уложила его в свою постель и слёзы наконец высохли, Гарион, всё ещё всхлипывая, пробормотал:

— Какая она была, моя мама?

— Светловолосая. Очень молодая и очень красивая, с голосом как колокольчик. Она была так счастлива!

— И любила меня?

— Больше, чем ты можешь представить себе.

Тогда Гарион снова заплакал, но в слезах его была уже не чёрная скорбь, а светлая грусть о той, которую он никогда не видел. Тётя Пол по-прежнему прижимала мальчика к себе, пока он не заснул.

***

На ферме Фолдора жили и другие дети, что было вполне естественным для большой общины в шестьдесят человек. Подростки работали, но ещё трое, кроме Гариона, малышей сновали повсюду, где заблагорассудится. Они и стали его друзьями и товарищами по играм.

Самого старшего звали Рандориг. Он появился на свет за два года до рождения Гариона. Но Рандориг не верховодил друзьями, потому что был арендом, не отличался остротой ума и охотно уступал младшим.

Королевство Сендария, в отличие от других государств, населяли выходцы из многих племён: Чиреки, олгары, драснийцы, аренды и даже значительное количество толнедрийцев. Все эти чужеземцы успели многократно пережениться между собой и ничем не выделялись из коренных сендаров. Аренды, конечно, отличались неудержимой храбростью, чего, к сожалению, нельзя было сказать об их уме.

Вторым приятелем Гариона стал Дорун, маленький, проворный мальчишка, в жилах которого текла кровь столь многих племён, что только его и можно было считать истинным сендаром. Главной особенностью Доруна было то, что он никогда не стоял на месте и не мог ходить, только бегал. Язык его, как и ноги, тоже не знал покоя: Дорун говорил без остановки, очень быстро, и постоянно был чем-нибудь возбуждён и взволнован.

Несомненным главарём этой дружной компании была девочка, Забретт, золотоволосая фея, изобретавшая все игры, сочинявшая прекрасные сказки, вечно подбивавшая сорванцов красть для неё яблоки и сливы из сада Фолдора. Она правила мальчишками, как маленькая королева, сталкивая их друг с другом, провоцируя на драки. Забретт была совершенно бессердечным созданием, и все трое порой ненавидели её, хотя не могли устоять перед малейшим её капризом.

Зимой они катались на досках со склона холма за домом и возвращались домой, мокрые, облепленные снегом, с красными руками и пылающими щеками, уже к вечеру, когда зимнее солнце отбрасывало багровые тени на белое покрывало; а если кузнец Дерник объявлял, что лёд достаточно толстый, часами скользили по замёрзшему пруду неподалёку от дороги на Верхний Гральт. Когда же стояли сильные морозы или дожди и тёплый ветер превращали снег в грязное месиво, а лёд на пруду подтаивал, они собирались на сеновале и прыгали с настила в мягкое сено; соломинки набивались в волосы, а травяная пыль — в ноздри.