Обретая любовь - [35]

Потаенная страсть

Часть первая

Глава 1

Август 1827 года

Арбор-Хаус, дом сэра Гриффина Берри

К десяти годам леди Грейс Рейберн имела ясное представление о своем месте в этом мире. Ее мать, герцогиня Ашбрук, позаботилась о том, чтобы четверо ее детей точно знали, как вести себя в любой мыслимой ситуации, ну а Грейс была вполне послушной и исполнительной старшей дочерью.

Она обладала безупречными манерами, никогда не садилась на траву, не лазила по деревьям и вообще вела себя так, как и надлежит юной представительнице аристократического сословия. Она бегло говорила на трех языках, играла на фортепиано, а также писала маслом – пейзажи у нее не слишком получались, однако портреты удавались на удивление хорошо. Еще она была добра к прислуге, пожилым людям и животным.

В общем, Грейс представляла собой несколько скучноватую личность.

А вот ее младшая – на два года – сестра Лили была совершенно другой. Та никогда не ходила, если можно было пробежаться, постоянно рвала свои платья, проливала молоко, а на окружающих взирала без всякого почтения и вроде бы даже с насмешкой. Она не соблюдала никаких правил, в том числе и предписанных матерью.

Их отец утверждал, что Лили является природной стихией, и после нескольких лет наблюдения за сестрой Грейс поняла, что тот имеет в виду. Поскольку Лили была младшей, от нее не требовалось хорошее поведение. В младенчестве ее находили очаровательной, сейчас же, в возрасте восьми лет, просто восхитительной.

Однако имелось и преимущество в том, чтобы не находиться в центре внимания, как это было с сестрой. Никем не замечаемая, Грейс могла сидеть где-нибудь в уголке и наблюдать за людьми – за изменением выражения их лиц, движением губ при разговоре, за тем, как они моргают и морщатся. Она также подмечала, как по-разному взрослые общаются с ней самой и с той же Лили.

И будучи при своей невзрачности и скромности очень смышленой, Грейс в итоге пришла к заключению, что для нее плохое поведение – дело рискованное. Не обладая смазливой внешностью, она не могла, как и сестра, рассчитывать на безоговорочную симпатию и всепрощение окружающих.

Поэтому Грейс жила, стараясь не выделяться, до одного августовского вечера, когда они всей семьей гостили в Арбор-Хаусе, загородном доме сэра Гриффина Берри. Сами Берри проводили в их имении Рейберн-Хаусе каждый декабрь, а они, в свою очередь, каждый август приезжали к ним, и так происходило всегда, сколько Грейс себя помнила.

В течение всего года порядок у них в Рейберн-Хаусе поддерживался более чем сотней слуг, которые изо дня в день обеспечивали герцогу, герцогине и их четырем детям комфортное бытие. Однако в августе бо́льшая часть прислуги отпускалась на побывку по домам, практически вся мебель накрывалась чехлами, и огромный особняк погружался в спячку. Ну а Грейс с семьей отправлялась в Арбор-Хаус, где имелось всего лишь двадцать слуг, чтобы позаботиться обо всех – то есть о сэре Гриффине, его жене и их пяти детях, а также о герцоге и герцогине с их четырьмя детьми.

Поэтому здесь царил почти что хаос, и это было здорово. Герцогский выводок на протяжении всего года грезил об очередном визите сюда. Они мечтательно говорили о тех днях, когда с утра до вечера могли плескаться в озере, о вкусном воздухе, напоенном запахом свежескошенного сена, и о возможности принимать ванну куда реже, чем у себя дома.

В Арбор-Хаусе в детской властвовала местная Нянюшка, и няни семейства Рейбернов ее побаивались. Миссис Макджилликадди полагала, что за детьми, в том числе за юными лордами и леди, не нужен слишком пристальный надзор. Здесь было очень мало горничных, ни одного лакея, и их родители устраивали вместе с ними пикники прямо на траве. В обычной жизни герцогиня и помыслить не могла о том, чтобы усесться на расстеленное покрывало и вкушать что-то под открытым небом. Для нее, как и для Грейс, подобное было неприемлемым.

Но когда обе семьи собирались вместе, ситуация в корне менялась. Сэр Гриффин и отец Грейс когда-то на пару пиратствовали, бороздили океаны и нередко рассказывали о морских сражениях, а иногда даже брали в руки рапиры и устраивали перед собравшимися показательные поединки.

Но и в такие моменты для Грейс было гораздо интереснее смотреть на Колина. Потому что она считала старшего сына сэра Гриффина самым красивым мальчиком во всей Англии. Он был высоким, стройным, с буйными каштановыми волосами и волевым подбородком, его плечи уже обретали решительный разворот, но больше всего Грейс привлекали его глаза. Они имели голубой оттенок, как у барвинка, и этот цвет ей никак не удавалось передать на холсте, сколько бы она ни смешивала краски.

В своем мнении Грейс была не одинока. Даже ее мать, которую многие называли самой элегантной женщиной Англии, со смехом говорила, что если бы ее представили Колину в более раннем и впечатлительном возрасте, то она, возможно, и не взглянула бы в сторону своего нынешнего мужа. При подобных заявлениях герцог начинал рычать и, подхватив жену на руки, делал вид, будто собирается утащить ее в свое пиратское логово.

Кроме того, Колин был самым добрым мальчиком из всех, кого знала Грейс. Однажды, когда она была совсем маленькой и, упав, ободрала коленку, он обмотал ссадину своим носовым платком и заверил ее, что она очень отважная. И с тех пор Грейс действительно ощущала в себе отвагу.