Обрести себя - [202]

— А что я одна могу сделать?

— Пока то да се, замешивала бы саман на кирпичи.

Спустя некоторое время сторож с механизаторского стана дед Мерикэ, возвращаясь в село мимо глиняного карьера, застыл на месте с открытым ртом. Цыганка Рада, подоткнув подол, месила ногами глину. Изумленный дед долго стоял неподвижно, потом почесал за правым ухом, чтобы убедиться, не сон ли это, и громко промолвил:

— Ну, что я говорил? Все перевернулось на этом свете. Все идет шиворот-навыворот.

Когда выпадало свободное время, а также по праздникам, Микандру зачастил домой — стал помогать матери. Он шел околицей, задами, словно боясь встретиться с кем-то нежеланным. А сердце ныло беспрестанно, хотелось увидеть ее хоть издали. Он обращался к своей судьбе, чтобы она сжалилась и погасила сжигающее сердце пламя. Но судьба, как злая и упрямая свекровь, оставалась глухой к его мольбе.

И теперь, глядя, как Иляна уходит от него, скрывается в табаке, он согнал свою идиотскую улыбку, лег на землю с мыслью уснуть, пока не спадет жара. Но стебель дурмана, увядающий рядом, разогнал своим запахом сон, подменяя его нечетким миражем. Перед ним вновь и вновь возникает призрак с голубыми глазами, настойчиво ловит его взгляд и спрашивает: «Мне не хочешь погадать?»

Голос зовущий, нежный, как шепот родника, в котором купаются все звезды и куда приходят на водопой все цветы вместе с луной.

Микандру встряхнулся, встал, и видение исчезло. Перед Микандру вырванный с корнем дурман. Микандру поднял его, погладил там, где прикасалась ее рука. «Вот залог твоей любви», — словно повторяют увядающие листья.

Значит, узнала о его встречах с Лизой. Ну и прекрасно. Только зря потрудился тот, кто тебе это сообщил, дорогая, потому что все равно ничего не вышло, хотя я и старался изо всех сил. Разговаривал я с ней, а отвечала мне ты, я смотрел на нее, а видел тебя. И я бросил всю эту игру, чтобы не запутываться еще больше. Только ты, милая, не радуйся прежде времени, рано тебе торжествовать. Все равно я справлюсь с собой, выгоню тебя из каморки своего сердца, и больше ты туда уже не вернешься. Сто раз пройдусь бороной по сердцу, а потребуется — тысячу, но выкорчую тебя оттуда. А корни твои сожгу и пущу по ветру…

Окончательно решив избавиться от мучившей его боли, Микандру далеко забросил куст дурмана, взял ведро и пошел к Пруту. Со стороны Унген мчит порожний грузовик. Он остановился у табачной плантации, и три цветастые косынки принялись нагружать его кузов. Микандру узнал машину Ефимаша. «Может понравиться Иляне такой парень, как Ефимаш? — подумал Микандру. — Нет, вряд ли».

Вода в реке почти не движется, словно это озеро. На солнце из воды направлены пики камыша. Временами вспыхивают серебряные нити паутины, плывущие в знойном воздухе. Одинокий чибис кувыркается, тренируясь в акробатике. На кустике бузины грациозная овсянка демонстрирует свой золотистый наряд. Где-то, запрятавшись в траве, развлекается песнями малиновка. Разгар лета. Полевые певцы поют, веселятся. Что им до переживаний парня, застывшего на берегу? А может быть, они хотят его развлечь? Иначе почему так дерет горло малиновка? «Не глупи, не глупи, — кричит птичка, — посмотри вокруг, видишь, сколько жизни и красоты! Стоит ли грустить в такой день? Все твои огорчения временны, только наши песни вечны, как вечны это небо и эта роща. Вдыхай все это смелее. Не глупи, не глупи».

Только парень этот еще зеленый, наивный, не понимает, что говорит ему малиновка. Ему и в воде мерещится девушка, которая опять спрашивает: «Мне не хочешь погадать?» Микандру зачерпнул ведро воды, вылил себе на голову, и наваждение рассеялось.

— Ну и чертова жара! — вздохнул он, набирая опять воду.

А на табачном поле слышен смех. Девчата грузят табак и смеются. Чего это им так весело? В кузов забрался Ефимаш, помогает девушкам. Смотри-ка, какая доброта на него напала. Интересно, что за ней скрывается? Известно, Ефимаш не очень убивается ради кого-то. Редко подставит плечо другому. Может быть… Нет, нет, Ефимаш глуп как пробка. А впрочем, дуракам всегда везет, это уже испытано. А малиновка заливается: «Ну и глуп, ну и глуп». Конечно, дуракам везет. Вот Ефимаш нагибается через борт и подает кому-то руку. Девушка прыгает к нему в кузов. Микандру точно знает, кто это, ему говорить не нужно. Нет, тут уж ведро воды бессильно — Микандру сбросил с себя штаны и прыгнул в реку. Он долго плавает, охлаждая себя, — и по-собачьи, и как дельфин, и на спине, и на боку. Плавает до изнеможения. Когда он, уставший, выходит на берег, машина Ефимаша жарится на солнце, а табак собирают уже не три человека, как прежде, а четверо. Один — мужчина. Отчетливо видно. Негодяй, какое он имеет право задерживать колхозную машину без дела! Если тебе охота забавляться с девушками, то сначала поставь машину в гараж, а уж потом делай что вздумается. Хоть до самого вечера. Пылая благородным негодованием — какие безобразия еще творятся в колхозе! — Микандру тронул свой трактор. Долгое время тракторист смотрел только перед собой. А когда наконец не выдержал, оглянулся, Дроздовская долина опустела. Только какие-то неугомонные трясогузки прыгали в траве. Ну и хорошо, что уехали, скатертью дорожка. Табачное поле потеряло для него всякий интерес. Теперь его занимало другое — кто из девушек сел в кабину Ефимаша? Не то чтобы это его мучило, просто хотелось знать…