Обрекаю на смерть - [44]

— Пригласи своего друга в дом, дорогая. Я всегда так говорила и буду говорить впредь. Твоя мама всегда рада и горда развлекать твоих друзей.

Миссис Глей, казалось, не узнала меня; я был частью смутного прошлого, затуманенного возлияниями, которые начались с самого утра. И тем не менее, она мне обрадовалась.

— Пригласи своего друга в дом, Милдред. Я налью ему стаканчик. Молодым людям нравится, когда их обхаживают; этому тебе еще предстоит научиться. Ты потратила большую часть своей молодости на своего никчемного муженька...

— Не строй из себя дуру, — холодно произнесла Милдред.

— А я и не строю. Я говорю то, что чувствует мое женское сердце. Разве не так? — обратилась она ко мне. — Заходите, выпьете со мной, а?

— С радостью.

— И я буду рада побыть с вами.

Миссис Глей распростерла руки в приветствии и пошатнулась в мою сторону. Я подхватил ее под мышки. Она захихикала у меня на груди. С помощью Милдред я провел ее в гостиную. Из-за обилия складок на ее наряде, напоминавшем мне саван мертвеца, манипулировать ею было трудно.

Однако она сумела усесться на диван и произнести благовоспитанным тоном:

— Прошу прощения. У меня на секунду закружилась голова. Это, видите ли, от свежего ночного воздуха.

Словно пораженная невидимой и неслышной пулей, она мягко завалилась на бок. Через минуту она захрапела.

Милдред подняла ее ноги на диван, поправила огненно-рыжие волосы и подложила под голову подушку. Сняв с себя пальто, она укрыла ноги миссис Глей. Все это она проделала с нейтральной ловкостью, без нежности и без злобы, словно делала это много раз и собиралась делать много раз и впредь.

Таким же нейтральным тоном, словно разговаривала с младшей по возрасту, она сказала: — Бедная мама, пусть тебе приснятся сладкие сны. Или лучше ничего не приснится. Желаю тебе спать вообще без сновидений.

— Может, мне отнести ее наверх? — предложил я.

— Пусть спит здесь. Не в первый раз. Это бывает два-три раза в неделю. Мы привыкли.

Милдред села в ногах у матери и оглядела комнату, словно стараясь запомнить ее убогий вид. Она уставилась в пустой глаз телевизора. Пустой глаз, в свою очередь, уставился на нее. Она посмотрела на лицо спящей матери. Когда Милдред вновь заговорила, мне еще больше показалось, что она поменялась со своей матерью возрастом:

— Бедная моя рыжая. А знаете, у нее были натуральные рыжие волосы. Я даю ей деньги, чтобы она подкрашивала их в парикмахерской. Но она предпочитает красить сама, а на сэкономленные деньги покупает выпивку. Я не могу осуждать ее. Она устала. Четырнадцать лет она содержала пансион, а потом устала.

— Ваша мать — вдова?

— Не знаю. — Она подняла на меня глаза. — Не имеет особого значения. Отец ушел от нас, когда мне было семь лет. У него появился замечательный шанс купить ранчо в Неваде по очень дешевой цене. У отца всегда возникали замечательные шансы, но на этот раз дело обещало быть верным. Он договорился с мамой, что через три недели или месяц, когда все устроится, он приедет за нами. Но так и не приехал. Только один раз дал о себе знать — прислал подарок к моему дню рождения, золотую десятидолларовую монету из Рено. С монетой была записка, что мне не разрешается ее истратить. Я должна сохранить монету как знак отцовской любви. Я и не потратила. Потратила мама.

Если Милдред и испытывала возмущение, то ничем его не проявила. Некоторое время она просидела молча, не двигаясь. Затем дернула хрупким плечом, словно сбрасывая мертвую руку прошлого.

— Не понимаю, с чего это я заговорила об отце. Ну да ладно, все равно. — Она резко изменила тему. — Тот самый Рика из «Гостиницы Буэнависта», что он за человек?

— Развалина. Ничего не осталось, кроме голода. Долгие годы прожил на наркотиках. Как свидетель он не годится.

— Как свидетель?

— Он сказал, будто Карл признался ему, что не убивал Джерри.

Ее лицо покрылось легким румянцем, и глаза оживились. — Почему вы мне об этом не сказали?

— Как-то не довелось. Вы там на шоссе, похоже, устроили рандеву с грузовиком. — Румянец усилился, — Сознаюсь, вы вывели меня из себя. Не следовало обнимать меня.

— Я сделал это по-дружески.

— Знаю. Просто это мне кое-что напомнило. Мы говорили о тех людях из гостиницы.

— У меня создалось впечатление, что вы с ними не знакомы.

— Не знакома и не хочу знакомиться. — Она заколебалась. — А вы не находите, что вам следует сообщить в полицию о том, что сказал тот человек?

— Я должен подумать.

— Но вы ему поверили?

— С оговорками. Я никогда и не верил, что Карл застрелил брата. Но мое мнение основывается не на показаниях Рики. Он фантазер.

— На чем же тогда оно основывается? У меня возникает странное чувство, когда я вспоминаю о сегодняшних событиях на ранчо. В них есть нечто нереальное. Это каким-нибудь образом согласуется с тем, что заметили вы?

— Думаю, что да, хотя четко сформулировать не могу. Что именно вы имеете в виду?

— Если бы я знала точно, то мне было бы ясно, что там произошло. Но я не знаю, что произошло, пока еще нет. Кое-что из того, что я видела собственными глазами, показалось мне словно бы разыгранным специально для меня.

— Поступки вашего мужа, по-моему, лишены смысла, а также кое-какие поступки остальных. Включая шерифа.