Обрекаю на смерть - [25]

— Когда вы его получите, вы будете удовлетворены?

— Сомневаюсь. Пока я никогда не был ничем удовлетворен.

— Вы имеете в виду, что собираетесь повсюду совать свой нос, искажать истину и попытаетесь доказать, что Карл не совершал того, что он совершил?

— Меня интересуют только факты, о чем я и говорил д-ру Грантленду.

— А он-то какое отношение имеет ко всему этому?

— Вот я и хотел бы узнать, какое. Может, вы сможете мне рассказать.

— Я знаю, что не он застрелил Джерри. Абсурдная мысль.

— Возможно. Но я повторяю вашу фразу. Давайте помусолим ее немножко. Если Йоган говорит правду, что у Карла был револьвер с перламутровой рукояткой или что-то в этом роде. Мы не знаем наверняка, что именно из него убили вашего мужа. И не узнаем, пока не получим результаты баллистической экспертизы.

— Но ведь Чарли нашел его в оранжерее, прямо рядом с... бедным Джерри.

— Чарли мог подбросить револьвер. Или сам выстрелить из него. Это позволило бы ему без труда потом найти оружие.

— Вы это выдумали.

Однако она испугалась. Казалось, Зинни не была уверена в том, что все не произошло именно так.

— Револьвер вам показал Остервельт?

— Я сама увидела его.

— А раньше когда-нибудь видели?

— Нет. — Ее ответ прозвучал уверенно и быстро.

— Вы знали, что оружие принадлежало вашей свекрови?

— Нет. — Однако Зинни не стала задавать вопросов и не выказала удивления, приняв мои слова на веру.

— Но вы знали, что у нее есть оружие?

— Нет. Да. Думаю, что знала. Но никогда не видела.

— Я слышал, что ваша свекровь покончила жизнь самоубийством. Это правда?

— Да, бедная Алисия утопилась в океане года три назад.

— Почему она наложила на себя руки?

— У нее было много разных болезней.

— Психических?

— Думаю, можно сказать и так. Она очень сложно перенесла менопаузу. Окончательно так и не оправилась. Последние несколько лет она провела затворницей, жила в восточном крыле в одиночестве. Приглядывала за ней миссис Хатчинсон. Подобные вещи, похоже, случались в семье и раньше.

— Кажется, вы правы. Вам известно, что стало с ее револьвером?

— Очевидно, Карлу каким-то образом удалось завладеть им. А, может, перед смертью она сама отдала.

— И он все эти годы держал его при себе?

— Он мог спрятать револьвер прямо здесь, на ранчо. Почему вы спрашиваете у меня? Я ничего об этом не знаю.

— Как и о том, кто стрелял в оранжерее?

— Вам известно, что я об этом думаю. Что я знаю.

— Помнится, вы сказали, что слышали выстрелы?

— Да, слышала.

— Где вы находились в тот момент?

— В своей ванной. Я только что закончила принимать душ. — С неистребимой эротичностью она попыталась прибегнуть к отвлекающему маневру. — Если вам нужны доказательства, обследуйте меня. Я чистая.

— Как-нибудь в другой раз. Оставайтесь чистой до того времени. Это та самая ванная, в которой был убит ваш свекр?

— Нет. У него была своя, которая соединялась со спальней. Мне бы не хотелось, чтобы вы употребляли слово «убийство». Я не собиралась рассказывать вам об этом. Я сказала по секрету, доверительно.

— А, я недопонял. Вы не могли бы показать мне ту ванную? Хотелось бы взглянуть, как все было проделано.

— Я не знаю, как.

— Минуту назад еще знали.

Зинни взяла тайм-аут, чтобы подумать. Это занятие, казалось, давалось ей с трудом. — Я знаю только то, что говорят люди, — произнесла она.

— А кто вам сказал, что Карл толкнул отца под воду?

— Чарли, а уж он-то должен был знать. Он лечил старика.

— Он обследовал сенатора после смерти?

— Да.

— Тогда он должен был знать, что сенатор умер не от сердечного приступа.

— Я вам уже говорила. Его убил Карл.

— И Грантленд это знал?

— Разумеется.

— Вы осознаете то, что сейчас сказали, миссис Холлман? Ваши добрые друзья шериф Остервельт и д-р Грантленд вступили в заговор, чтобы замять убийство.

— Нет! — Она отмахнулась от этой мысли обеими руками. — Я не то хотела сказать.

— А что?

— Я ничего не знаю обо всем этом. Я лгала.

— Но теперь вы говорите правду.

— Вы меня окончательно запутали. Забудьте, что я говорила, а?

— Как я могу забыть?

— Чего вы добиваетесь? Денег? Хотите новую машину?

— Я в некотором роде привязался к старой. Мы с вами поладим лучше, если вы перестанете воображать, что меня можно купить. Это пытались делать профессионально.

Она поднялась, стоя надо мной и глядя сверху вниз со смешанным чувством страха и ненависти. Большим конвульсивным усилием она подавила это чувство. Тем же усилием она переменила тактику и практически изменила свою внешность. Опустила плечи и грудь, выставила вперед живот и приподняла бедро. Даже ее глаза приняли выражение тающего айсберга.

— Мы могли бы поладить и очень даже неплохо.

— Правда?

— Вы же не захотите, чтобы у маленькой старушки появились неприятности. Почему бы нам вместо этого не приготовить шейкер с мартини? А там обсудим?

— Чарли это не понравилось бы. А потом тело вашего мужа еще не остыло в могиле, вспоминаете?

В комнате запахло оранжереей, цветами, землей, и тепличной атмосферой. Я встал, глядя Зинни в глаза. Она положила руки мне на плечи и придвинулась, слегка касаясь меня своим телом. Тело ее искусно поигрывало.

— Ну же. В чем дело? Боитесь? А я нет. И у меня это очень хорошо получается, даже если я давно не практиковалась.