Обреченный на смерть - [74]

— Я понял. Я хочу поймать человека, которого считаю виновным в убийстве, на меньшем преступлении. Потому что как только я его арестую, я смогу на законном основании взять у него отпечатки пальцев, допросить и возбудить дело. Все просто. Вот чего я хочу.

Макс посмотрел на меня. Я задумалась, хватит ли у меня мужества сделать то, о чем меня просят. Мне потребуются уверенность и спокойствие. Я не смогу заплакать, если мне станет страшно. Эта мысль заставила меня занервничать — я знала, что до сих пор не в состоянии контролировать свои эмоции. Но Альварес, хотя имел возможность полюбоваться на меня в моменты моей слабости, похоже, считал, что может положиться на меня. Именно благодаря его вере в меня я поверила в себя. Если я смогу ему помочь, то это станет этапом на пути моего перерождения, подумала я. А успех влечет за собой новый успех. Кроме того, мне вспомнились слова мамы: «Если ты не знаешь, как поступить, поступай правильно».

— Я согласна, — ответила я, внезапно осознав, что все еще держусь за стул, как утопающий за соломинку, и подбодрила себя старой пословицей: «Притворяйся, пока это не станет правдой».

Я надеялась: если не признаюсь в своем страхе, то он исчезнет, и я стану сильной, смелой и жизнерадостной. Я сглотнула подступивший к горлу ком и улыбнулась, добавив:

— Я буду рада вам помочь.

— Погоди, — вмешался Макс. — Я набросаю письмо, в котором ты просишь Джози о помощи и благодаришь за ее согласие. Ты должен будешь его подписать. Это на всякий случай.

— Я сейчас приведу Кати, и ты можешь ей продиктовать, — предложил Альварес. — Тогда оно будет на официальном бланке. — Он повернулся ко мне: — Я с удовольствием его напишу и подпишу, потому что это абсолютная правда.

Я улыбнулась и смущенно прошептала:

— Спасибо.

Глава 19

Мы долго просидели, разбирая детали плана, и я едва не опоздала на встречу с супружеской парой, распродававшей имущество в связи с переездом на квартиру поменьше. Во время обсуждения Макс не вымолвил ни слова.

Около полудня Альварес попросил Кати принести нам сандвичи, и мы поели, продолжая уточнять, что я должна делать и говорить и в какой обстановке. В качестве декораций для будущего спектакля Альварес определил мой склад: в помещении, набитом всякой всячиной, было трудно обнаружить микрофоны и камеры слежения, а также притаившихся полицейских. Кроме того, Альварес сказал, что сейф, в котором мы держим выручку от продаж, ненадежен; для хранения Ренуара нужен более прочный, каковой мне и доставят из участка.

Я чувствовала себя до странности естественно, планируя ложь, которую собиралась произносить. Я не сомневалась, что сумею сыграть роль, отведенную мне Альваресом. У меня даже появилась мысль: «А не перепутала ли я свое призвание? Возможно, из меня получилась бы неплохая аферистка».

В час пятнадцать Альварес дал отбой.

— Ладно, на этом все. Главное — чтобы вы не подкачали, остальное — наша забота.

— Я не подкачаю, — заверила я.

Он проводил нас до стоянки.

— Вас все устраивает? — спросил он на прощание.

— Да. — Я постаралась придать голосу твердость. — Но буду рада, когда все это закончится.

Благодаря тому, что я держала при себе свои опасения, Альварес и Макс повеселели. Они не видели, как я помрачнела, захлопнув дверцу машины и осознав, что на мои плечи взвалена тяжелая ноша, но я обязана была ее выдержать. Я поклялась мысленно, что оправдаю доверие Альвареса. Всю дорогу я подбадривала себя, говоря, что справлюсь.

* * *

Входя в два часа в огромный дом в колониальном стиле в Дурхаме, я задумалась, каково это — покидать такой дом. Что чувствуют его хозяева? Грусть? Или освобождение? Дом был загородной мечтой каждой американской семьи — свежевыкрашенный, расположенный в красивом месте. От него веяло безмятежностью и довольством.

Глубоко вздохнув, я настроилась на работу, хотя больше всего мне хотелось быть рядом с Альваресом и Максом и готовиться к исполнению назначенной роли.

У меня ушел час на то, чтобы составить список вещей, предложенных для продажи. Их неоднозначность осложняла работу. Например, супружеская чета хотела избавиться от софы, но не от подходящих к ней мягких кресел, от всех комодов, но ни от одной кровати, от некоторых, а не от всех безделушек.

По-настоящему ценными во всей этой сборной солянке были коллекция вырезанных вручную деревянных фигурок, кукольный домик девятнадцатого века и маленький коврик племени навахо. Я предложила супругам за все тысячу двести долларов, и они сразу согласились, заставив меня заподозрить, что я предложила им слишком много.

Я дала им расписаться на каждой странице описи и сообщила, что заберем вещи завтра утром.

Возвращаясь на склад, я позвонила Гретчен и спросила:

— Что новенького?

— Много всего. Два звонка с предложением продать домашнюю утварь и одна заявка на проведение аукциона почтовых марок.

— Вот это да! Отлично!

— Мне завтра выйти на работу? Сама видишь, дел по горло.

— Нет, спасибо, я хочу, чтобы ты отдохнула. Мы справимся без тебя несколько часов.

— Ладно, но если нужно, я могу прийти. Поверь, мне милее печатать на компьютере, чем заниматься стиркой и уборкой.