Обреченный на смерть - [73]

— Это тайна следствия.

— Кстати, — продолжил Макс нейтральным тоном. — Барни является родственником одной из сотрудниц Джози, молодой женщины, которую зовут Пола Тернер. Мы не знаем, имеет ли это хоть какое-то значение, но решили поделиться с вами и этой информацией. Я узнал, что семье Полы принадлежит кондитерский магазин «Тягучая ириска».

Альварес моментально насторожился и впился в меня взглядом.

— Что вы знаете о «Тягучей ириске»?

— Ничего, — ответила я.

— Тогда почему вы считаете важной связь между Барни и магазином?

— Я так не считаю, я лишь подумала, что она могла быть важной. Вот и все.

— Не пудрите мне мозги.

— Я ничего не знаю.

Но он продолжал сверлить меня глазами.

— Почему? — с еще большим нажимом спросил он.

Я с вызовом ответила на его взгляд и вцепилась пальцами в сиденье стула, боясь показать свою слабость и разрыдаться и одновременно готовясь выдержать любые муки. Мысленно я напоминала себе, что не сделала ничего плохого.

— Я сказала вам все, что могла.

Альварес раздраженно грохнул кулаком по столу.

— Джози, хватит ломать комедию, немедленно скажите, что вам известно.

Я подскочила, напуганная неожиданной вспышкой гнева, но тут же сделала глубокий вдох, усмиряя сердце, грозящее разорваться на куски.

— Не кричите на меня, — тихо попросила я.

— Я и не кричу, — громоподобно возразил он.

Мы хмуро уставились друг на друга.

Нашу дуэль прервал Макс, который, откашлявшись, сказал Альваресу:

— Сомневаюсь, что, задавая вопросы таким тоном, ты добьешься хоть какого-то результата.

Альварес повернулся к нему:

— Фактически она заявляет, что в моем департаменте происходит утечка информации. И как, по-твоему, я должен реагировать на сообщение о должностном преступлении?

— При чем здесь должностное преступление? — пожал плечами Макс. — Во-первых, люди любят посплетничать. Во-вторых, не только полиции известно о звонке мистеру Гранту из «Тягучей ириски». Как насчет служащих телефонной компании, Тай?

Я и забыла, что Альвареса зовут Таем, зато отметила, что использование личного имени в самый разгар свары — очень эффективный способ уменьшить накал страстей. Следом я припомнила наставления отца о том, как управлять своим гневом. Он говорил, что, когда собеседник начинает кричать на тебя, надо глубоко вдохнуть, вежливо улыбнуться и заговорить примирительным тоном. «Это его обезоружит, дочка, — внушал мне отец. — Добей его добротой. Он увидит, что ты ведешь себя как лидер, и сникнет».

— Мы еще поговорим об этом, — буркнул Альварес, ткнув пальцем в мою сторону.

Хотя мое сердце по-прежнему бешено колотилось, я кротко спросила:

— У вас есть еще что-нибудь или мы уже закончили?

Альварес, продолжая сверлить меня напряженным взглядом, несколько раз глубоко вдохнул, потом повернулся к Максу и заговорил обычным, ровным голосом. По крайней мере сейчас ему удалось обуздать свой гнев.

— Для дальнейшего расследования нам нужно предложить кое-кому купить Матисса. Я надеюсь, что Джози сделает один звонок, чтобы договориться о встрече, на которой покажет картину и поторгуется о ее цене.

— С подозреваемым в убийстве? — недоверчиво спросил Макс. — Ты просишь Джози сделать что-то незаконное и подвергнуть себя опасности?

— Ей ничего не будет угрожать.

— Откуда ты можешь это знать? Ты превращаешь ее в мишень! Посмотри, что случилось с мистером Грантом, когда он захотел продать Ренуара. Если ты считаешь, что идея настолько замечательная, сам и займись ее осуществлением! Разве ты никогда не работал под прикрытием?

— Только не обижайтесь, я не имею в виду лично вас, — обратился ко мне Альварес. — Но мне кажется легче поверить в нечистого на руку антиквара, чем в такого же шефа полиции.

— Да неужели? — ответила я. — Как будто выпуски новостей не пестрят историями о продажных полицейских!

— Но дело не только в этом. При таком раскладе вероятность успеха намного выше. Доведенные до отчаяния люди не обращают внимания ни на что, кроме того, что им действительно нужно. Подумайте: если в этой ситуации появитесь вы, они воспримут ваше предложение как дар свыше. Но если это сделаю я, то из-за моей должности они решат, что я хочу заманить их в западню.

Я поняла, что он хотел сказать. Когда вы голодны, все, о чем вы можете думать, — это где раздобыть еду. Только богатые люди позволяют себе беспокоиться о том, из чего еда приготовлена, или выбирать, что они в настроении съесть.

— Вы думаете, люди не удивятся, если я предложу сделать что-то незаконное? — спросила я.

— Только без обид.

— Я и не думала обижаться, — нарочито вздохнула я.

Альварес слегка улыбнулся.

— Итак, что вы думаете?

— Я думаю, что ты сошел с ума, — покачал головой Макс. В его голосе были слышны нотки изумления. — Не знаю, что ты планируешь, но я уже слышу, как адвокаты требуют освободить своего подзащитного, так как ты спровоцировал его на преступление.

— Я связался по этому поводу с Мерфи. У нас развязаны руки.

— Мерфи?

— Он самый.

— О ком это вы? — поинтересовалась я.

— Заместителе окружного прокурора, — пояснил Макс.

— Итак, когда нам больше не грозят жалобы в провокации, могу я объяснить?

Макс скрестил руки на груди.

— Хорошо, но маловероятно, что мы согласимся.