Обречённые. Том 1 - [2]

Уговаривать соибовцы не стали. Потом был короткий — и, на всякий случай, закрытый судебный процесс.

— Приговор окончательный и обжалованию не подлежит, — произнёс судья. И холодно добавил: — Молодой человек, вы хотели изучить Россию? У вас будет такая возможность. Целых семь с половиной лет… если доживёте.

…Толчок костлявого локтя в бок вырвал из прошлого. Эрхард оторвался от созерцания металлопластиковой стенки гравилёта, глаза скользнули по лицу обидчика. В последние минуты в нормальном мире меньше всего хотелось видеть эти мерзкие рожи. В Резервации, мутанты? А это кто? Вот этот дёрганый дегенерат с пустыми глазами обнищавшего наркомана, для которого, и правда, «без дозы жизнь не роза». Конечно, руки, ноги и глаза у парня на месте. Но Закон о расовой чистоте, принятый после отлова первых мутантов в Резервации, отказывает таким в праве на гражданство. А Комитет по расовой чистоте следит за выполнением закона: таких личностей, как и уголовников-рецидивистов, как и врождённых уродов, высылает… Туда. Конечно, современная медицина способна их вылечить. Но где гарантия, что «неправильный» ген не передастся потомкам, не распространится по стране? Русские такое сделать не успели — ну, и доигрались… По крайней мере, так объяснял причины появления Резервации капитан СОИБ.

— Слышь, ботан, ширева не заныкал?

Остальные, а всего в транспортный отсек гравиплана их набили с полсотни, — не лучше. Маньяки-убийцы, алкоголики, наркоманы — и тут же счастливые обладатели врождённых уродств, порой просто дурной наследственности. Наконец, судя по самому Эрхарду, есть и мутанты моральные — те, кто посмел переть против общепризнанного.

— Пацаны, да он не даётся! — радостно оскалился дегенерат. И вроде бы несильно, но очень больно ткнул в солнечное сплетение. Стоило Эрхарду согнуться — впечатал колено в лицо, царапая щёки, брызнули острым крошевом старомодные очки. Не более чем дань любимой науке: даже самую сильную близорукость давно можно лечить недорого и без операции. Само собой, очки бы ничем не помогли близорукому: они были чисто для красоты. Просто память о прадедушке, ещё заставшем времена, когда не было Зоны. Говорят, прабабка сама была ОТТУДА. Но теперь такие факты стараются не афишировать.

— Отставить! — отрывистый, как выстрел, голос командира экипажа, усиленный динамиками, прозвучал над головами.

Короткий импульс — и пол будто со всей мочи врезал по ногам. Стопы тут же отнялись, боль была такая, что в тесном отсеке повис многоголосый стон. Эрхарду не повезло ещё больше: в момент, когда пол обжёг грави-импульсом, он лежал на боку. Остальным-то просто отбило ноги, через полчаса полегчает, а назавтра совсем пройдёт (стоять-то всё равно будет пыткой, ну, да недолго осталось). У Эрхарда перехватило дыхание, боль была такая, что хотелось сдохнуть прямо здесь. Съеденное перед вылетом всё разом поднялось назад, ударило в горло и хлынуло — изо рта и носа сразу. Он чувствовал, что если сейчас не перестанет тошнить, то захлебнётся. Остальные «пассажиры» брезгливо отодвинулись: не так уж было на самом деле и тесно. Кто-то глумливо заржал, попросивший курить сжалился и всё же пинком перевернул на живот. Под бывшим историком тут же натекла лужа.

— Отставить шуточки! — снова прогремел голос в динамиках. — Довожу один раз, кто не понял, его проблемы. Повторять для вас, ублюдки, не буду! По мне, дегенераты, вас следовало бы перестрелять, или на стульчак электрический посадить. Но на ваше счастье, смертной казни в Свободном Мире нет, и не будет. По закону мы сошлём вас в Резервацию. Моя инструкция — это ваш шанс на выживание. Итак, первое. Мы высадим вас в самом чистом месте, где вы, свиньи, не сдохнете сразу и сможете адаптироваться. Но и там первое время глубоко дышать нельзя. Воздух в Резервации — агрессивная среда из собственно воздуха, дыма, испарений токсичных веществ и мутировавших бактерий. И фон там неплохой — местами до двадцати рентген в час, но в основном не больше полурентгена, а там, где мы вас высадим, и того меньше… Но вам с непривычки мало не покажется.

— Может, микрорентген? — вопросил единственный, кому Эрхард мог хоть как-то сочувствовать, невысокий щуплый паренёк без видимых патологий. Впрочем, наверняка Комитет что-то нащупал, раз он тут оказался. «А он ещё и образован!» — удивлённо подумал историк.

— Не перебивать, уроды! Сказал, рентген — значит, рентген. Такие придурки, как ты, изжарятся там за час. Но в целом фон терпимый, всего в двадцать раз больше нормы. То есть долго вы всё равно не проживёте, но сразу не подохнете. Мой вам совет — не суйтесь на восток Зоны, где хуже всего. Что касается воды: в чистом виде воду Резервации пить нельзя, вся вода отравлена отходами производств, заражена бактериями, зачастую не имеющими аналогов у нас, и также радиоактивна. Почва тоже заражена всякой химией: босичком ходить не стоит, если не хотите лишиться ног. Вопросы, мать вашу факовую разными способами?

— Слышь, начальник, — спросил «курильщик», не забыв пинком загнать Эрхарда в лужу рвоты. — А чё за дрянь такая — радиация?

— Я вам не яйцеголовый, подонки, — раздался голос. Ещё один импульс заставил всех взвыть. Наслаждаясь произведённым эффектом, инструктор продолжал: — Это такое дерьмо, от которого у вас, дармоеды, сперва вылезут волосы и сдохнет то, что между ног. Потом вы станете блевать кровью, а затем откинете копыта. Но самое плохое, что там есть — это местные. Вам повезёт, если вы встретитесь с такими же ублюдками, как вы сами, выброшенными раньше. Но люди там быстро дохнут, за редким исключением. А те, кто там родились — уже не люди, хоть и говорят на своём ублюдочном русском. Среди них попадаются двухголовые, хвостатые, четырёхглазые, вообще невообразимые твари, какие и описать-то невозможно. Они вас разорвут и сожрут, не поморщившись. Тем более, что оружия вам не положено.