Обреченные на жизнь - [53]

– Не выйдет. На таком холоде ты долго будешь их заводить. - сказал ему Татарин. Греть надо. На чем же они ездят?

– Да на солярке наверняка. Трактор он и есть трактор. - ответил Дима, проводя рукой по ярко-оранжевому борту. - Вот только перекрашивать придется. На такой ездящей мишени далеко не уедешь. Кстати, я никогда таких ни видел, а вы?

Все отрицательно покачали головами, продолжая осматривать транспорт.

– Он и бронированный, по-моему! - восхитился Кедр, стуча кулаком по стеклу. - Смотрите, какая толщина! И двери! Теперь вешайтесь, твари! - он погрозил куда-то в сторону кулаком.

Все довольно расхохотались. На свой страх и риск они развели под одним из вездеходов огонь, согревая двигатель. Через час такой процедуры вездеход завелся.

– Управление по крайней мере внешне мало чем отличается от тягача. - сказал Дима, усаживаясь за рычаги. - Вот только одна гусеницы меня смущают, как себя поведут. Я на таких широких никогда не ездил. Это, наверное, если с обычной «Нивы» на какой-нибудь «Бигфут» пересаживаться. Надеюсь, справлюсь.

Ринат предусмотрительно вышел из кабины, доверив управление одному Диме, и отошел вместе с остальными к снегоходу. Вездеход развернулся на месте и мягко съехал с платформы на снег. Благо тот был почти на уровне платформы. Вездеход не проваливался. Дима сделал несколько кругов, привыкая к управлению, и остановился возле снегоходов.

– Я же говорил ничего сложного. Только вопрос: кроме меня механики-водители есть? Или механизаторы? - остальные растерянно смотрели на Диму. Никто из них никогда не сидел за рычагами управления. Ринат еще раз заглянул в кабину. Весь его опыт общения с подобной техникой заканчивался на коротких поездках на ДТ с дедушкой во время силосования. Да и лет ему было тогда слишком мало для получения навыков управления подобной техникой.

– Все ясно. - сказал Дима. - Тогда предлагаю слить из второго агрегата топливо и забить этот под завязку. Я с кем-нибудь возвращаюсь на базу и возвращаюсь с теми, кто сможет тронуться на этом. Присадок бы где найти. Топливо-то тут, наверняка летнее еще. Боюсь, замерзнет соляра по дороге.

– По дороге найдешь что-нибудь. В отличии от продуктов и бензина, остального добра еще полно. - ответил Миша.

– Не понял, Снорк. Мы тут мерзнуть остаемся, а ты в теплой кабине с музыкой домой? Нечестно! - Кедр сделал вид, что обиделся.

– Ага. - довольным голосом ответил Дима.

– Кто второй с ним пойдет? Хотя, Кедр, давай ты, раз уж так хочешь в тепле да с музыкой покататься. - Алексей решил за всех проблему.

Когда яркий вездеход скрылся из виду Миша, наконец, спросил:

– А мы как? На открытом воздухе?

– Почему на открытом? Вон наше временное пристанище. - Ринат указал на маленький домик, стоящий у самого въезда на мост. Был этот домик когда-то жилым или его использовали путевые рабочие, никто не знал.

– Теперь так. Мы сюда часа три добирались от места ночевки. Проехали не больше пятидесяти километров. Миша, Камиль, вернитесь обратно и привезите теплых вещей, одеял, а главное - тулуп не забудьте. - сказал Алексей.

– Лех, стоит ли? Наверняка поближе есть людское жилье. Две сгоревшие деревни, что мы встретили не в счет. Может, лучше поищем? А то на дорогу туда и обратно уйдет не меньше шести часов, а если гнать будут, то потом я за них не в ответе буду, если у них руки от холода отвалятся.

– Ладно, посмотрим. А пока лучше давайте эту избушку откопаем.

На откапывание ушло меньше получаса. В углу одной единственной комнаты стояла железная печка, которую Татарин тут же начал растапливать. От поездки за вещами отказались, так же, как от дежурства на улице: маленькие окошки выходили на три стороны, а четвертая стена заканчивалась обрывом в реку.

– Не успеют сегодня. - мрачно сказал Алексей, сидя на крохотной табуретке у одного из окон. - В ночь никто не поедет. Завтра только будут.

– Не спорю. - ответил Ринат, сидевший у другого окошка. К вечеру начался снегопад. Ринат видел, как снег покрывает накрытые брезентом снегоходы и заметает их следы. Миша сидел у печки и бросал в огонь старые, пожелтевшие от времени газеты.

– Тут подшивки аж с конца шестидесятых! И все «Гудок». Одни «ударные темпы» и «Слава КПСС». Никакой нормальной прессы. - сказал он, закидывая очередную газету в огонь.

– Да что ты их жжешь? Все равно от них толку никакого. Дрова же есть. - сделал ему замечание Татарин.

– С детства люблю я это дело. Меня хлебом не корми, дай пожечь что-нибудь. Я до пяти лет в доме с печкой жил. Каждый раз, как мама ее топила, я уже стоял рядом с кучкой бумаги. Однажды чуть дом не спалил, когда решил сам печку натопить. Я тогда…

В дверь громко постучали. Все схватились за оружие, Татарин подскочил к двери и взялся за ручку. Оглядев всех и кивнув, он резко дернул дверь на себя и тут же отскочил.

– Ой, ой!!! Ребятки! Не стреляйте! Не стреляйте! - в дверях стоял дед лет под семьдесят и улыбался так, что заподозрить в нем врага было невозможно. Он немного потоптался в дверях и спросил:

– Войти разрешите? - все лишь кивнули ему в ответ. Старым голиком он смел снег с высоких валенок и прошел к печке. Дед скинул большие рукавицы, протянул замерзшие руки к разогретому металлу печи и блаженно улыбнулся.