Обреченные любить - [3]

Сара решила, что разумнее всего будет промолчать.

Эли поднял задний борт и с помощью цепей закрепил его параллельно земле. Соорудив таким образом импровизированный стол, старик вынул из маленького буфета жестянки и кухонную утварь.

– Раз так, придется терпеть, – пробормотал он. – Но долго ты здесь не продержишься. Мы уже видели несколько фургонов, которые ехали обратно. Когда надумаешь бросить это дело, сможешь вернуться с одним из них.

Сара почувствовала, что обязана что-то сказать.

– Мистер Эли… – начала она.

– Я не собираюсь называть тебя «мисс Тэнтон», так что нечего величать меня мистером, – перебил ее он. – Я Эли, а ты Сари. Если тебе это не нравится, мне на это плевать.

– Нравится, сэр, – солгала она. – Что я должна делать?

– Делать? Ничего. Только держаться от меня подальше.

Сара, наблюдая за быстрыми движениями Эли, подумала, что он моложе, чем ей показалось вначале. Правда, его морщинистое лицо загорело до такой степени, что напоминало дубленую кожу, волосы, выбивавшиеся из-под обвислых полей черной шляпы, были темными, а серые глаза – ясными.

Содержимое миски вскоре превратилось в густую массу, которую Эли размешивал деревянной ложкой.

– Какая-то городская девчонка решила податься на Запад, и Пит сразу размяк. – Он слепил из теста лепешки и выложил их на тяжелую чугунную сковородку с ручкой. – Совсем он стал плохой, вот что. И упрямый как мул. Уж в чем-чем, а в мулах я разбираюсь! – Постепенно его слова перешли в нечленораздельное ворчание. Он накрыл сковородку железной крышкой и сунул ее прямо в огонь. – Небось, думала, что лепешки можно жарить только на плите? – Он явно надеялся шокировать Сару, но увидел ее спокойный взгляд и выразил свое недовольство очередной порцией ворчания.

Потом Эли бросил в котелок, в котором что-то булькало, щепоть приправы и поставил на откинутый борт оловянные миски и чашки. Первым к ним присоединился Райс, потом подошел Милберн.

Сара видела, что другие путешественники тоже собрались вокруг костров и принялись за вечернюю трапезу. У некоторых из них были столы и складные табуреты, но большинство сидели у костров прямо на земле и держали миски на коленях.

Сара взяла свою порцию и присела на ящик рядом с Питом. Похлебка была горячей, в ней попадались куски мяса непонятного происхождения, но ей и в голову не пришло спросить об этом. Лепешки не пропеклись, но она и тут промолчала, стараясь есть медленно и не показывать, насколько проголодалась.

Зато Райс не стеснялся; он ел вдвое больше, а времени на это тратил вдвое меньше. Впрочем, видимо, Эли ничего другого от него и не ждал.

– Это моя третья поездка на Запад, мисс Тэнтон, – заявил мальчик в перерыве между блюдами.

– Не хвастайся, – осадил его Эли. – До проводника тебе еще далеко.

Сара улыбнулась мальчику, и он просиял в ответ.

– Когда-нибудь я им стану, Эли. Я буду разведчиком, как Ривер. Он говорит, что мы отправимся утром. Это правда, мистер Милберн?

Милберн усмехнулся.

– Травы для волов достаточно. Так что завтра выезжаем.

Мальчик не смог скрыть радости и издал ликующий вопль.

Милберн засмеялся.

– Можешь сообщить об этом остальным.

Мальчик с готовностью вскочил и отставил миску.

– Ривер говорит, что он с нами не поедет. Это тоже верно, мистер Милберн?

– Мы подождем его у Форт-Кирни, если он не нагонит нас по дороге. – Он обнял мальчика за плечи. – Ты постараешься заменить его. Правда, сынок?

– Да, сэр! – ответил тот, а Эли что-то пробормотал себе под нос насчет глупых мальчишек.

Помогая ему мыть и убирать посуду, Сара чувствовала, что у нее сжимается сердце. Завтра… Завтра пути назад не будет и то, что она скрыла от Милберна, потеряет свое значение.

– А ты не из болтливых, верно? – спросил Эли.

Сара от неожиданности вздрогнула, и ей пришлось несколько раз вдохнуть и выдохнуть, чтобы справиться с собой.

– Я привыкла все делать молча. – Заметив его любопытный взгляд, она пояснила: – Потому что всегда работала одна.

Эли продолжал мыть посуду, не сводя с нее глаз.

– Не думаю, что ты запаслась одеялами и прочим барахлом, – заявил он, поставив на место последнюю миску и закрыв дверцу буфета.

– У меня в сундучке есть одеяла, – возразила она.

Он насупился.

– Можешь спать в фургоне. И ложись пораньше. Здесь встают не в полдень, это тебе не город.

Когда Эли ушел, Сара чуть не засмеялась.

Когда же я в последний раз вставала не на рассвете? – задумалась она. Внезапно ей вспомнились вечеринки, ночная жизнь Олбани и Даниель. Как она могла забыть обо всем этом? Это было в другой жизни, с другой Сарой… Она вздрогнула и залезла в фургон, приказав себе не думать о Даниеле.

Внутри было темно и тесно. Повсюду стояли аккуратно сложенные ящики и коробки, а над головой была натянута парусина. С полотнищ свисали завязки, с помощью которых можно было наглухо задраить любое отверстие.

Сара прошла в фургон и распустила их. Она отыскала в темноте свой сундучок, вынула шкатулку из орехового дерева для драгоценностей и провела пальцем по цветку, вырезанному на крышке. Это была самая дорогая ее вещь – подарок, полученный от Даниеля много лет назад. Досадуя на себя за то, что ударилась в меланхолию, Сара открыла шкатулку и сложила туда вынутые из волос шпильки. Нужно либо отделить счастливые воспоминания от печальных, либо вовсе не думать о Даниеле, сказала она себе.