Обреченные любить - [26]

Гил тоже изнемогал от желания; из-под полуприкрытых век он видел, как страсть затуманила ее глаза, и они из зеленых превратились в матовые, цвета морской волны.

— У тебя изумительное тело, Оливия, — прошептал он, — но, по правде говоря, не думаю, что сейчас время заниматься любовью. Тебе надо на работу, да и мне давно пора сидеть в своем кабинете.

Гил приподнял ее подбородок, заставив смотреть на себя.

— Однако же, как я, черт возьми, смогу сидеть за своим столом и работать, когда моя душа и тело рвутся к тебе? Просто не знаю.

Щеки Оливии вспыхнули. Как ей понимать его слова? Неужели это своеобразное признание в любви?

Гил невесело рассмеялся.

— Зачем краснеть, Оливия? Неужели ты краснеешь всякий раз, как твои любовники прикасаются к тебе?

Румянец приобрел багряный оттенок. Оливия не нашлась, что сказать в ответ. Пальцы Гила сжали ее плечо.

— Просто наше с тобой время переносится. Ты это понимаешь, не так ли?

Она вяло кивнула, смирившись наконец со своей участью.

— Поужинаем вместе… сегодня? — вдруг предложил он.

— Да… с удовольствием…

Не могла же она отказаться от того, чего так страстно желала… в чем так остро нуждалась? Ей нужен был Гил. Все пять прошедших лет она тосковала по нему, но не имела сил признаться в этом даже себе самой вплоть до последнего момента. Ни один мужчина не оказывал на нее такого воздействия, как Гил. Кажется, он видит насквозь, каждое его прикосновение вызывает в ней дикий всплеск желания. Что же ей делать? Его власть над ней вызывала даже страх.

Несколько позже, когда Оливия встала под душ, она поняла, как настойчиво жгучее желание, которое Гил разбудил в ней. И удовлетворить его способен только он.

Вечером Оливии потребовалось почти столько же времени, чтобы выбрать наряд, как в то утро пять лет назад, когда они собирались на прогулку по Лондону. Что ни говори, а нынешняя встреча была еще более важной.

Она остановилась на светло-розовом вечернем платье; скромное по стилю, оно удивительно подчеркивало ее женственность, не выставляя ее напоказ. Она подобрала волосы на затылке, позволив нескольким прядям спуститься вдоль висков, чем смягчила слишком строгим эффект. Жемчужные серьги она подобрала в тон к кулону в форме слезы, доходящему до ложбинки, разделяющей ее груди.

Она прочитала одобрение в глазах Гила, когда ли заехал за ней — стало быть, затраченные усилия оказались не напрасными.

— Как чудесно ты выглядишь, — нежно сказал Гил.

— Спасибо, — пробормотала она в смущении, чувствуя жар, разлившийся по всему телу. В черном вечернем костюме он сам был просто неотразим.

Ресторанчик, выбранный Гилом, явно был из тех, в которые не ходят со случайными знакомыми. Небольшие столики на двоих, освещаемые свечами, разделялись живописными перегородками, предназначенными для того, чтобы скрывать от посторонних взгляды и жесты, которыми обменивались пришедшие пары.

Оливия не совсем четко представляла себе, случаен ли выбор Гила. В известном смысле он в Лондоне — иностранец. Интересно, знал ли он заранее, что в этом ресторане большинство посетителей составляли исключительно любовные парочки?

— Ты не одобряешь мой выбор? — Гил заметил, как она молча оглядывалась по сторонам.

— Наоборот, здесь очень мило. — Оливия пожала плечами. — Я просто не могла не обратить внимания, что все присутствующие пришли сюда по двое… парами. — Оливия закончила свою мысль неуверенно, с опозданием сообразив, что лучше было бы вообще не говорить об этом.

Гил обвел глазами небольшой уютный зал, снова взглянул на Оливию. Судя по выражению его лица, ему здесь явно нравилось.

— А мы разве не пара?

Оливии вновь стало жарко. Он просто читал ее самые сокровенные желания.

— Но… не в том смысле…

— А в каком?

Оливия молчала. Гил поднял вверх черную бровь и вопросительно взглянул в ее изумрудные глаза.

— Неужели после пережитого нами сегодня утром у тебя еще могут возникать сомнения относительно нас с тобой?

Ну, как ей быть не сбитой с толку столь внезапной переменой в их взаимоотношениях, перешедших от враждебности к взаимному влечению?!

Ее собственная агрессивность была лишь способом защиты, не позволявшим Гилу приближаться совсем вплотную. Она никогда не была уверенной в его чувствах к ней. Но сегодня своим жарким поцелуем он снес все преграды.

Но что чувствует к ней Гил? Она была удивительно наивна в вопросах секса. Означает ли его тяга к ней нечто большее, чем просто физическое желание?

Оливия сделала едва заметный жест рукой, однако он не ускользнул от Гила.

— Сегодняшнее утро было таким, таким внезапным.

— Может, оно и было внезапным, но едва ли оно было неожиданным, — сухо сказал Гил. — То, что произошло между нами, — неизбежно. Ты это знаешь, не так ли?

Он говорил, а ладонью гладил ее руку, лежавшую на столе, и эта невинная ласка была убедительнее всех его аргументов. Уж не это ли называет химическими процессами любви? Оливия размышляла, словно в полусне. Или это — опасное пламя, которое все больше походит на лесной пожар? Именно такое пламя разгорается между ними.

После некоторого замешательства Оливия кивнула, отвечая на вопрос Гила.

— Да, я знаю.

Глаза Гила вспыхнули в свете свечей, и по спине Оливии, щекоча, как легкое перышко, побежала дрожь.