Обреченная - [14]

— Фортификационные сооружения, — уточнил Марсель.

— Полагаю, да. А такого рода строения означают дотехнологический период. — Он смотрел как-то неуверенно. — Хотелось бы, чтобы у нас был соответствующий специалист.

Башня, казалось, была соединена со стеной.

— Над снегом ничего больше не видно?

— Нет. Все остальное под ним.

Бикман решил, что это стена, которую они обнаружили вчера, всего лишь каприз природы, возможно, иллюзия. Но это…

— Итак, уже пять свидетельств, — произнес Марсель. Пять свидетельств деятельности разума. — Гюнтер, на этой планете есть еще какие-нибудь строения?

— Пока только стена. Нам следует наблюдать внимательнее. Убежден: что-нибудь да найдется. — Он рассеянно потянул себя за бороду. — Марсель, надо послать туда группу. Разузнать, кто они есть. Или были.

— Нельзя, — ответил Марсель.

Руководитель проекта встретился с ним взглядом. Бикман понизил голос, чтобы их спор не показался ссорой.

— Это особые обстоятельства. Я подпишу разрешение нарушить любые инструкции или официальные процедуры, снимая с вас ответственность. Но мы должны отправиться туда и все тщательно исследовать.

— Я бы с радостью помог, Гунни, — промолвил Марсель. — Но я говорю — нельзя. У нас нет посадочного модуля.

У Бикмана буквально отвалилась челюсть.

— Не верю! — вскричал он. — У вас их целых три в отсеке для шаттлов.

— То шаттлы. С корабля на корабль — пожалуйста. Но они не летают в атмосфере.

— Вы уверены? — Бикман заметно встревожился. — Но мы же сумеем сделать хоть что-нибудь?

— Не знаю, — отозвался Марсель. — Разве что сообщить о находке. И пусть тогда голова болит у Гомес.

— Как же это мы не взяли посадочный модуль?

— Мы не брали с собой бесполезных грузов. Посадочные модули очень тяжелые. Нам и в голову не приходило, что они понадобятся в этой миссии.

Бикман хмыкнул.

— Чье это решение? Ну да ладно, неважно. Полагаю, все мы кое-что знаем о подготовке.

— В любом случае, у вас нет ни одного квалифицированного специалиста, чтобы проводить здесь исследования, — сказал Марсель.

— Квалифицированного? — переспросил Бикман. У него сделался вид человека, угодившего на планету, заселенную идиотами. — Это для чего же? Чтобы осмотреть старое здание? Поискать на стене надписи и сделать несколько снимков? Может быть, отыскать парочку горшков. Какого же рода квалификация для этого нужна?

Марсель усмехнулся.

— Чтобы не перебил все горшки.

— Отлично, поставьте в известность Академию. Попросите их, чтобы выслали еще один корабль, если хотят. Но им придется поторопиться.

— Они поторопятся. — Марсель понимал, что просто нет времени выслать с Земли вторую экспедицию. Им придется кого-то перенаправить сюда.

3

Меня удивляет, что человеческая раса до сих пор не искоренила в себе смелость и доблесть. Эти качества традиционно приводят к ранней кончине. То есть они не способствуют передаче генов потомкам. Тогда как люди, склонные гнуться под принуждением, производят на свет следующее поколение.

Грегори Макаллистер. Воспоминания. Стезей добродетели

Хатч была не в восторге от перспективы провести несколько следующих недель взаперти на «Венди» с Рэнделлом Найтингейлом. Он обедал вместе с остальными пассажирами и время от времени забредал в комнату отдыха. Однако сказать ему было, в общем, нечего, и вид у него вечно был такой, что становилось ясно: ему не по себе. Рэнделл был щуплым, худым, седым и всего на пару сантиметров выше миниатюрной Хатч.

Обстановка этого рейса не слишком благоприятствовала человеку, прослывшему анахоретом. Рейс между Куракуа и Землей обычно перевозил свыше двадцати пассажиров. В таких обстоятельствах Найтингейл мог бы без труда уйти в свою каюту, и никто бы этого не заметил. Но их было всего четверо. Пятеро, считая пилота. И поэтому он ощущал давление обстоятельств и честно старался участвовать в жизни корабля.

Однако эти его старания создавали атмосферу нерешительности и настороженности. Стоило ему появиться, как смех замирал и все с трудом находили тему для беседы.

Биосистеме Пиннакля было свыше шести миллиардов лет, и она, бесспорно, была старейшей из известных систем. Найтингейл провел там почти десять лет, реконструируя ее историю. По слухам, основная часть теоретической работы уже была сделана, и Хатч понимала, почему Найтингейл собрался домой. Но, тем не менее, казалось, что он преднамеренно избрал именно это время.

Стараясь удовлетворить любопытство, она выискивала возможность поговорить с ним наедине. Когда наконец такой шанс выпал, она между делом поинтересовалась, не заболел ли кто-нибудь из его близких.

— Нет, — ответил он. — Все чувствуют себя превосходно.

Но больше ничего не сказал. Даже не узнал, зачем она спрашивает.

Хатч улыбнулась и заявила, что ей интересно, почему его имя появилось в ее декларации о пассажирах неожиданно. Она узнала о том, что он летит, за несколько часов до отлета.

Пожав плечами, он ответил:

— Я принял это решение в самую последнюю минуту.

— Что ж, прекрасно, я рада каждому.

После этого разговора, если его вообще можно было назвать разговором, она отправилась на капитанский мостик и стала изучать материалы об экспедиции Найтингейла.