Образы добра и зла - [7]

с самого начала, и буря юношеской фантазии обрушивает на него бесконечность возможного - наибольшую опасность и наивысший шанс. Отсюда через много веков возникло талмудическое учение о двух влечениях. К этому времени слово "jezer", которое я перевел как "образ" (Gebild), употреблялось уже в измененном значении; уже у Иисуса сына Сирахова под этим подразумевается собственное побуждение, во власть которого сотворенный человек был отдан Богом, но со свободой соблюдать заповеди и верность, исполняя волю Божию. В Талмуде это понятие под влиянием растущей рефлексии разделилось на "доброе" и "злое" влечение и применялось также без определения для обозначения второго как первичного.

При творении человека два влечения противопоставлены друг другу. Творец дал их человеку как двух его слуг, которые, однако, могут выполнять свою службу лишь в подлинном взаимодействии. "Злое влечение" не менее необходимо, чем его напарник, даже еще более необходимо, чем то, ибо без него человек не мог бы иметь жену и детей, построить дом и установить хозяйственные связи: ведь "всякий труд и всякий успех ведут к соперничеству между человеком и его товарищами" (Еккл. 4:4). Поэтому такое влечение называют "дрожжами в тесте", бродильным материалом, заложенным в душу Богом, закваской, без которой человеческое тесто не поднимется. Ранг человека с необходимостью зависит от количества в нем "дрожжей": "в том, кто выше другого, влечения больше". Свое наиболее сильное выражение злое влечение получает в истолковании того стиха Писания (Быт 1:31), где Бог вечером того дня, когда он создал человека, посмотрел на все созданное им и увидел, что оно "очень хорошо"; это определение "очень хорошо" относится к злому влечению, тогда как доброе влечение сопровождается предикатом "хорошо"; основополагающее из обоих влечений - злое. Злым же оно называется потому, что таковым его сделал человек. Так Каин мог, правда, сказать (это говорится в мидраше*) требующему от него объяснения Богу, что Бог сам дал ему злое влечение; но этот ответ неверен, ибо лишь им, человеком, оно сделано злым. Оно стало и останется таковым, потому что человек отделяет его от сопутствующего ему доброго влечения и превращает злое, придав ему самостоятельность, в своего идола. Следовательно, задача человека - не искоренить в себе злое влечение, а вновь соединить его с добрым влечением. Давид, не решившийся противостоять ему и потому "уничтоживший" его, - как сказано в одном из псалмов (Пс. 109:22): "И сердце мое разбито во мне", - не выполнил эту задачу; ее выполнил Авраам, все сердце которого было верным перед Богом, и Бог заключил с ним союз (Неем. 9:8)(7). Заповедь человеку гласит (Втор. 6:5): "Люби YHWH, Бога твоего, всем сердцем твоим", а это означает: обоими твоими соединенными влечениями. Злое влечение надо также включать в любовь к Богу, тогда, только тогда любовь эта полна, тогда, только тогда это влечение вновь становится таким, каким оно было создано, - "очень хорошим". Но для достижения этой цели надо начать с соединения обоих влечений в служении Богу. Так, крестьянин, у которого два быка, бык, который уже был под плугом, и бык, который еще не был под плугом, обрабатывая новое поле, впрягает обоих. Но как же покорить злое влечение, заставить его подчиниться? Оно ведь не что другое, как сырая руда, которую надо подвергнуть влиянию огня, чтобы обработать ее; так погрузи злое влечение полностью в мощное пламя Торы*. Но и это человек неспособен совершить своими силами, мы должны молить Бога, чтобы он помог нам творить всем сердцем волю его. Поэтому псалмопевец и просит: "Соедини мое сердце, чтобы я боялся Твоего имени" (Пс. 86:11); ибо страх - врата любви.

Это важное учение не может быть понято, если трактовать, как это принято, добро и зло как две полярно противоположные друг другу силы или направленности. Их смысл становится нам понятным только в том случае, если мы познаем их как неодинаковые по своей сущности: "злое влечение" как страсть, следовательно, как присущую человеку силу, без которой он не может ни порождать, ни создавать, но которая, предоставленная самой себе, теряет свою направленность и ведет к заблуждению, а "доброе влечение" - как чистую, т. в. безусловную направленность к Богу. Соединить оба влечения - значит придать потенции страсти, лишенной направленности, такую направленность, которая дает ей способность великой любви и великого служения. Только так, а не иным образом человек может стать цельным.

* ВТОРАЯ ЧАСТЬ *

Исконные принципы

В древнейшей части Авесты, содержащей гимнообразные изречения и беседы Заратустры, мы читаем о двух исконных движущих "воздействиях": добром, добром по чувству, слову и делу и злом, злом по чувству, слову и делу. Они были "близнецами во сне", "как мы узнали", это значит, что они вместе спали в первотеле(8). Но затем они стали друг против друга, и доброе сказало злому: "Не соответствуют друг другу ни наши убеждения, ни наши суждения, ни наши склонности, ни направления нашего выбора, ни наши слова, ни наши дела, ни наши самости, ни наши души". Затем они, противостоя друг другу, установили жизнь и смерть и то, что тех, кто следуют обману, в конце ждет