Образование Древнерусского государства - [7]
Вне связи с предшествующими и последующими событиями в истории восточных славян под 898 (6406) г. автор ПВЛ поместил сообщение о проходе мимо Киева венгров (угров). Летописец оказывается неплохо информированным об истории Центральной Европы IX в. В то же время скупая информация об уграх в статье 898 г. не дает возможности делать какие-либо выводы относительно их роли в истории Восточной Европы[74].
Общепризнанно, что летописная хронология первых десятилетий русской истории вплоть до времени Владимира Святославича неверна[75]. Предложены довольно остроумные гипотезы, объясняющие появление первых дат ПВЛ. Так, было обращено внимание на то, что правления первых русских князей — Олега и Игоря — длились 33 года[76]. В этом можно предположить влияние либо библейской (33 года — срок земной жизни Христа), либо фольклорной традиции (33 — сакральное число). Схожи непосредственно предшествующие уходу из жизни киевских правителей их последние мероприятия — победоносные походы на Византию, завершающиеся договорами (911 и 944 гг.)[77]. Первый же поход Руси на Царьград был приурочен к окончанию царствования византийского императора Михаила (866 г.). В. Я. Петрухин выяснил особое значение правления Михаила для начального летописания. Не случайно первая дата в ПВЛ — 852 г. — начало правления Михаила («В лето 6360, индикта 15, наченшю Михаилу царствовати, нача ся прозывати Руска земля»)[78]. Именно при этом императоре русь была впервые упомянута в греческом хронографе и тем самым была введена во всемирную историю[79]. В целом правление Михаила III имело глубокий символический смысл — Михаилом именовался в ветхозаветной традиции последний праведный князь, царство которого будет предшествовать концу света. Поход же руси оказывался вписанным в эсхатологический контекст этого царства — «народ рос явился под стены Царьграда, реализуя пророчество Иезекииля о Гоге в стране Магог, "князе Рос" Септуагинты»[80]. Но для Руси это становится началом ее истории. На определение первых дат русской истории оказала влияние и реальная византийская традиция — тридцатилетний срок мирного договора. Предполагается, что поход Игоря на Византию в 941 г. был вызван окончанием срока, предусмотренного договором Олега 911 г. Возможно, традиция тридцатилетнего цикла повлияла на определение даты начала правления Олега в Киеве (с 882 по 912 г. — 30 лет), а также на определение «начала Русской земли» (852 г.), приуроченного к неправильно вычисленному началу царствования Михаила III[81]. Таким образом, ни одна из дат начального летописания не может быть признана абсолютно достоверной. Соотнесение информации ПВЛ с НПЛ заставляет сомневаться даже в последовательности событий[82].
Информация некоторых летописных сводов, помимо НПЛ и ПВЛ (сохранившейся в составе Ипатьевской, Лаврентьевской, Радзивилловской и др. летописей), позволяет дополнить общую картину становления Древнерусского государства. Так, Новгородская Четвертая летопись следующим образом характеризует ситуацию после приглашения правителей «со стороны»: «Изъбрашася от Немець три браты с роды своими, и пояша с собою дружину многу. И пришед старейшиною Рюрик седее в Новегороди, а Синеус, брат Рюриков, на Белиозере, а Трувор в Избрьсце; и нача воевати всюды»[83]. Анализировавший этот фрагмент И. Я. Фроянов обратил внимание на военный аспект в деятельности Рюрика — он приходит с многочисленной дружиной и сразу же проявляет военную активность. Ученый делает вывод, что «Рюрик прибыл к словенам для оказания военной поддержки племени, призвавшему варягов на помощь»[84].
Ряд источников новгородского происхождения с начала XV в. в качестве первого посадника (иначе: старейшины, князя, воеводы) Новгорода называет Гостомысла. В списке А новгородских посадников в составе НПЛ младшего извода (комиссионного списка) вслед за хронологическим перечнем князей, митрополитов и архиепископов читаем: «А се посаднице новгородчьскыи: пръвыи Гостомысл, Коснятин, Остромир…»[85] В Новгородской Четвертой и Софийской Первой летописях этот персонаж вводится в другой контекст: «Словене же… зделаша градъ и нарекоша и Новгородъ, и посадиша и старейшину Гостомысла…»[86] Этот персонаж, по общепринятому мнению, является «продуктом» реалий начала XV в. Его введение в достаточно отдаленные от летописца времена преследовало цель утвердить первенство местной новгородской власти перед избираемыми в Новгороде князьями-Рюриковичами[87]. Посадничество в глазах составителя летописи и ее читателей оказывалось старше княжеской власти[88]. Отсутствие в ранних известиях о Гостомысле связанного с ним сюжета не позволяет видеть в качестве источника его появления новгородский сюжет. Это чисто книжный персонаж[89]. Предположение А. А. Шахматова о присутствии упоминания о Гостомысле в гипотетическом Новгородском своде 1167 г. и в еще более предположительном своде 1050 г.
