Образование Древнерусского государства - [5]

.

Не соответствует реалиям IX в. и призвание Рюрика в Новгород, а также размещение братьев конунга в Изборске и Белоозере. На месте названных городов в IX в. только в Изборске существовало торгово-ремесленное поселение[43]. Поэтому некоторые исследователи больше доверяют сообщению некоторых списков ПВЛ (в Ипатьевской и Радзивилловской летописях), в которых Рюрик первоначально оказывается в Ладоге: «И избрашася 3-є братья, роды своими, и пояша собе всю Русь, и приидоша к словеном первое, и срубиша город Ладогу, и седе в Ладозе старей Рюрикъ[44], а другий сиде у нас, на Белеозере, а трети Труворъ въ Изборьску. И от тех варяг прозвася Рускаа земля, Новгород… По двою же лету умре Синеусъ и братъ его Труворъ, и приа всю власть Рюрикъ одинъ, и пришед ко Илмерю, и сруби городокъ над Волховом, и прозва Новъгород, и седе ту княжа…»[45] Однако и в данном сообщении летописи видят отражение ситуации начала XII в. — соперничества двух крупнейших городов северо-запада Руси — Новгорода и Ладоги[46]. По мнению И. Я. Фроянова, приведенное летописное сообщение — «идеологическая акция ладожской общины в ходе борьбы с Новгородом за создание собственной волости»[47].

Таким образом, не вызывает сомнения, что «варяжская легенда» «обросла деталями, вставками, новыми генеалогическими домыслами»[48] только в начале XII в. Но и общая канва событий, изложенная летописцем в рамках «варяжской легенды», не может быть принята как историческая реальность. В начале прошлого века Г. М. Барац исследовал ПВЛ с точки зрения наличия в ней библейских параллелей. Историк пришел к выводу, что в основе статьи ПВЛ 862 г. лежит текст I Книги Царств, а именно тот эпизод, когда сыновья Самуила «не ходили путями его» и старейшины Израиля просили Самуила поставить над ними царя. Указывал Г. М. Барац и другой источник, несомненно использованный в ПВЛ (возможно, и в Начальном своде). Это еврейский псевдоэпиграф II в. до н. э. «Книга Юбилеев», или «Малое Бытие». Именно по этому источнику в русской летописи изложены различные ветхозаветные сюжеты[49]. Неурядицы среди потомков Ноя «Книга Юбилеев» описывает следующими словами: «Встал род на род, племя на племя, град на град»[50]. В итоге Г. М. Барац отказал сообщению летописи в исторической достоверности, считая его изложенным библейским слогом рассказом, сочиненным в соответствии с характером еврейской истории эпохи судей[51]. Тем не менее современные исследователи не считают возможным полностью возводить рассматриваемое предание к библейскому тексту. Считается, что влияние книжной традиции было вторичным[52]. Летописец ставил перед собой задачу передать общий смысл призвания Рюрика, для чего и использовал книжные «клише», в то время как описание конкретной событийной канвы не входило в его задачу[53]. К тому же, видимо, летописец и не обладал необходимыми знаниями для описания начала Русской земли, что и компенсировал имевшимися под рукой текстами — будь то священные книги либо греческие хроники, но в основу все-таки были положены предания, передававшиеся, вероятнее всего, в устной форме.

В связи с этим обращено внимание на договорную лексику «варяжской легенды». У современных историков не вызывает сомнения историчность «ряда» с призванными варягами[54]. Во времена составления ПВЛ еще не существовало прецедентов, которым мог следовать летописец в описании призвания варягов[55]. Текст легенды о призвании варягов наполнен правовыми терминами, которые имеют истоки в обычном славянском праве: «правда», «володеть и судить по праву», «наряд», «княжить и володеть». Кроме того, такая терминология указывает на то, что славяне были активной стороной в установлении ряда и формировании верховной власти[56].

Почему же киевский летописец поместил в свой труд «варяжскую легенду», в которой не Киеву, а Новгороду отводилась ведущая роль при возникновении Русской земли? Политическую задачу, которую ставили «киевские идеологи» начала XII в. (Б. А. Рыбаков), а именно оправдать несоблюдение принципа старшинства при занятии главного престола Руси, выдвигая на первое место «всенародное избрание», можно было решить и другим способом. Для этой цели достаточно было адаптировать и легенду о Кие с братьями. Действительно, «поневоле уступив Новгороду первенство в создании государственности на Руси», летописец в то же время дал основание Киеву направлять в Новгород князей и ставить его в зависимость от себя, поскольку обосновавшаяся первоначально на севере Руси династия позднее выбрала в качестве своей «резиденции» город в Среднем Поднепровье[57]. Но опять же литературными средствами эту задачу можно было решить проще. Несомненным представляется, что летописец зафиксировал реальный факт утверждения первоначально на севере Восточной Европы скандинавского конунга, потомки которого смогли распространить свою власть на всю территорию, заселенную восточными славянами. В связи с этим нет необходимости искать объяснение появлению противоречащей киевскому патриотизму летописной версии начала Русской земли в сознательной идеологической акции позднейших редакторов