Образование Древнерусского государства - [13]
Таким образом, выводы о развитии русско-немецкой торговли времен летописного Олега делаются только на основе идентификации упомянутых в документе «ругов» как руси[149]. Действительно, ругами в немецких латиноязычных документах Х–ХІ вв. называлась обычно русь. Первоначально же этноним руги относился к восточногерманскому племени эпохи Великого переселения народов. Руги были хорошо известны античным и раннесредневековым авторам и оставили довольно глубокий след в истории[150]. По созвучию наименование германского племени закрепилось за новым народом. Тем не менее нет полной уверенности, подкрепляемой свидетельствами источников, в отождествлении ругов и реального народа русь. С этнонимом Ruzzi «Баварского географа» еще большие проблемы. Исследователи отмечают, что подобный этникон, по данным лингвистики, должен был возникнуть не позднее рубежа VI–VII вв. В данном и в других случаях нельзя игнорировать проблему этнонимической омонимии[151]. К тому же крайне натянутым выглядит привлечение для объяснения понятия IX в. материалов конца XII в. — за такой долгий период радикально менялись и языковые процессы, и исторические реалии[152].
1.2.3. Спорные известия о древнейшей истории Руси
При реконструкции истории «северной конфедерации племен» историки обращают внимание на письменные памятники Северной Европы. Ценные сведения о геополитической ситуации в Прибалтике содержатся в Житии св. Ансгария, написанном гамбургско-бременским архиепископом Римбертом около 870 г. В житии среди прочего рассказывается о нападении в 852 г. шведского конунга Анунда из Дании на важный шведский торговый город Бирку. После того как датское войско заняло Бирку, Анунд во избежение грабежей направил воинов на некий город в «славянских пределах» (in finibus Slavorum)[153]. Российский исследователь А. Н. Кирпичников высказал предположение, что этим городом была Ладога[154], ведущий же польский славист X. Ловмяньский не исключал вероятности, что это был Новгород (хотя отметил предпочтительное обозначение франкскими источниками этнонимом «славяне» западных славян, отчего более вероятным городом Римберта считал поморский Волин)[155]. В целом необходимо сделать вывод, что информация рассматриваемого источника не может быть достоверно интерпретирована, любое решение по поводу таинственного славянского города не может выйти за рамки гипотез.
При рассмотрении источников по проблеме возникновения Древнерусского государства нельзя не упомянуть крайне важную запись в классическом труде польского историка Яна Длугоша (1415–1480). Сочинение Яна Длугоша «Анналы, или Хроника славного польского королевства» (или просто «История Польши») (вторая половина XV в.) признается вершиной польской средневековой летописной традиции. Отношение к этому историческому памятнику в историографии неоднозначно, с одной стороны, признается его ценность в связи с цитированием или подробным пересказом не дошедших до нас источников, с другой стороны, указывается на значительную роль интерпретации и дополнений автора в изложении истории Польши, особенно раннего периода[156]. В труде польского историка читаем: «После смерти Кия, Щека и Хорива, наследуя по прямой линии, их сыновья и племянники много лет господствовали у русских, пока наследование не перешло к двум родным братьям Аскольду и Диру»[157]. Эта запись непременно используется историками для доказательства существования местной правящей династии в Киеве. Однако сообщение Длугоша — автора XV в. — не подтверждается никакими другими, более ранними источниками.
Таким образом, западноевропейские источники не имели никакого представления о событиях IX в., происходивших в Восточной Европе. Лишь анализ косвенных данных позволяет сделать некоторые выводы, часто, тем не менее, весьма ценные. В целом же формирование в среде восточного славянства прочного государственного образования для хорошо информированных западноевропейских авторов и даже для высших правящих особ остается недоступным и даже вызывающим недоумение.
1.3. Византийские источники о деятельности русов в IX в.
1.3.1. Известия о внешнеполитической активности «росов» до 860 г.
Не обладали сведениями о происходивших в IX в. процессах в восточнославянских землях и византийцы. Однако по византийским источникам хорошо прослеживаются первые внешнеполитические акции русов, в которых в какой-то мере, несомненно, участвовали и восточные славяне. Военные мероприятия, направленные против Византийской империи, позволяют оценить возможности верховной власти нападающей стороны по мобилизации подвластного населения. Хотя военные возможности общества и масштаб осуществляемых акций не прямо связаны со степенью политического развития. Большее значение имеют цели, результаты и характер походов руси. Тем не менее для анализа характера общественно-политического развития восточных славян ценность имеет приводимая греческими авторами информация о руководителях военных мероприятий, их участниках и т. п.
Наиболее ранние известия о нападении «росов» на византийские владения относятся к первой половине IX в. Информация об этих акциях содержится в двух житиях — Житии св. Стефана Сурожского и Житии св. Георгия Амастридского — источниках достаточно специфических, для которых исторические реалии служили лишь фоном. Оба упомянутых памятника были обстоятельно проанализированы в труде В. Г. Васильевского еще в начале XX в.
