Образец женской логики - [32]

— А ты тут, я вижу, зря времени не терял, — сказал он с завистью.

— Нечего облизываться попусту, — небрежно бросил Атанас. — Я уже с ней закончил, так что она вся твоя. Нашел что-нибудь?

— Кажется, да. Вот, взгляни. — И Станчо протянул ему рюкзачок Виолетты.

Атанас даже присвистнул.

— Вот так сюрприз! Знакомая вещь.

Он подошел к Цеце, взял ее за волосы и приподнял.

— Чье это?

— Не знаю.

— Знаешь. По глазам вижу. Ну-ка, Станчо, вправь ей мозги.

Станчо шагнул к столу и рывком раздвинул ее ноги. Атанас тем временем высыпал содержимое рюкзака на ковер и принялся рассматривать. Белье, карандаши, крем для загара, знакомый купальник. Из кармашка змейкой выскользнул медальон на золотой цепочке. Он не раз видел его на шее Виолетты. Он порылся в кармашке и извлек фотографию: Виолетта с какой-то женщиной, очень похожей на нее. Наверное, это и есть ее мать. Виолетта улыбалась ему с фотографии.

Атанас стиснул зубы. Смейся, смейся, лапочка, недолго уже осталось. От меня не уйдешь.

Он тяжело поднялся с пола и подошел к столу, где вовсю пыхтел Станчо. Не обращая на него никакого внимания, Атанас ткнул фотографию в лицо Цецы.

— Знаешь ее?

Девушка только замотала головой. Она вдруг почувствовала приближение оргазма. Мозг сопротивлялся изо всех сил, но тело вышло из-под контроля и властно требовало своего. Она вцепилась в плечи Станчо, как бы умоляя его не останавливаться.

— Не ломай кайф… Атанас, — в такт ударам бормотал Станчо. — Потом… все узнаешь.

Цеца вдруг громко застонала, крепко обхватив его ногами. Станчо толкнулся в нее последний раз и упал головой на ее живот. Оба тяжело дышали. Атанас, ухмыляясь, смотрел на них с высоты своего роста.

Взяв Станчо за шиворот, он легко отбросил его в сторону и снова подступил к Цеце.

— Ты знаешь ее? Последний раз спрашиваю.

Она молчала. Атанас схватил ее за горло и крепко сжал. Лицо ее посинело, глаза вылезли из орбит, она задыхалась.

— Оставь девчонку, Атанас, — примирительно сказал Станчо. — Может, она и правда ничего не знает. Знала бы, давно уже сказала.

Атанас отпустил Цецу. Она схватилась обеими руками за горло, жадно хватая ртом воздух.

— Ты прав. — Он наклонился к Цеце. — Мы уходим, но еще вернемся, так и знай. И если ты кому-нибудь хоть словечко вякнешь, берегись.

Он поднес к ее лицу растопыренную ладонь с хищно согнутыми пальцами. Она, как загипнотизированная, смотрела на его руку, не в силах пошевелиться.

— Кажется, поняла. Пошли, Станчо.

Тяжело ступая, он направился к двери. Станчо последний раз взглянул на Цецу и поспешил за ним.

— А вот и указатель, смотри. — Виолетта указала рукой на придорожный щит. — «Нос Калиакра, 16 километров». Значит, нам направо.

Они быстро проскочили какой-то серый городок, сплошь состоявший из заводских труб и барачного типа домов, и выехали на плато. Мимо замелькали квадраты полей: зеленые — кукурузы, ослепительно желтые — подсолнухов, выстроившихся, как на параде, синие — винограда. Над всем этим великолепием сиял огромный диск солнца.

— Ван Гог, — восхищенно проговорила Виолетта.

— Что? — переспросил Рикардо.

— Ван Гог! — крикнула Виолетта, пытаясь перекрыть свист ветра и шум мотора. — Только у него нашлись бы достойные краски, чтобы изобразить все это. — Она взмахнула руками, словно хотела обнять открывшуюся ей красоту.

Рикардо искоса посмотрел на нее. Волосы развевались по ветру, лицо сияло.

— Точно. «Подсолнухи».

— И «Виноградники в Арле». Если бы мы не знали, что он писал их во Франции, можно было бы подумать, что он бывал здесь.

Поля остались позади. Потянулась полоса выжженной солнцем изжелта-красной каменистой земли. Вдали блеснуло море. На обочине дороги стояла неказистая будка, неизвестно откуда взявшаяся в этом диком краю. Из будки выскочила женщина и отчаянно замахала им руками. Рикардо притормозил.

— Узнай, пожалуйста, что ей надо.

— Я, кажется, догадываюсь. Денег. Сейчас выясним сколько.

Виолетта перебросилась с женщиной несколькими фразами и повернулась к Рикардо.

— Я была права. Они берут с иностранцев по 50 левов за въезд на Калиакру.

— Вот, отдай ей, — Рикардо протянул Виолетте банкноту. — А как она узнала, что мы иностранцы?

— Ты слишком высокого мнения о моем болгарском. У меня жуткий акцент. Не забывай, я здесь живу не так давно. — Виолетта улыбнулась, вспомнив слова Ани. — Одна девушка мне забавно сказала: «Ты говоришь вроде на болгарском, а вроде и не совсем».

— Действительно, забавно. А кто она была? — Проститутка из Варны.

— Классные все-таки у тебя знакомые.

— И не говори. Я тут много чего насмотрелась. Она была одна из тех, кто помог мне сбежать от отца.

— Скучаешь по нему?

Виолетта задумалась.

— Не знаю. Он хороший человек, очень любит меня, но жить, как он, я не могу. А он не хочет дать мне свободу. Мне было тесно в его доме, тесно, душно и… страшно. Как в тюрьме.

— Ты действительно веришь, что он мафиозо?

— По крайней мере, очень похоже на то. Он никогда не говорил мне, чем занимается. И потом эти его телохранители, шагу без них не ступить, запоры на воротах, полная секретность. Бывало, войду в его кабинет, он там разговаривает с Атанасом или по телефону с кем-то. Увидит меня и сразу замолкает. Не нравится мне все это.