Образ жизни - [10]
Степан (одобрительно). Вот другое дело.
Жеребякин (напоминает). Однако же, хорошо бы посмотреть кран…
Степан. Ну да, ну да… (Разбирает кран. Жеребякин с интересом наблюдает.) Это мы быстро. Это нам раз плюнуть… так что ты не спи, наливай покуда, потому как время позднее, надо бы успеть…
Жеребякин. Да я больше не хочу.
Степан. А тебе пока что никто и не предлагает. Вот тута у меня есть резина от старой галоши, вырежем, аккурат чтоб подошло… так. (Ремонтирует кран.) Поставим сюда заместо прежней… так. А теперь здеся закрутим, а тута намотаем набивку, пеньку… вот так. И нигде не денется! Будет лучше нового. Ты покуда наливай, наливай…
Степан работает, Жеребякин наблюдает. Ещё по разу наливают в банку. Выпивают. Подвальные звуки, крики кошек.
Опять затемнение, скудные подвальные огни. Жеребякин и Степан бредут к выходу.
Жеребякин (на ходу). Однако же, говорят, что нужно перекрыть воду…
Степан. Зачем?
Жеребякин. А как же менять кран?
Степан. Я, когда меняю, воду не отключаю. Надо делать на скорости. Ты, Ильич, когда зубы дёргаешь, воду отключаешь?
Жеребякин. Какую воду?
Степан (нетерпеливо). Ну, что у вас там? Кровь, мочу…
Жеребякин (икает). Нет. Мочу — нет…
Степан. Ну и я не мочу… то есть, мочу нет… вернее, воду. Не боись, сделаем на скорости.
Квартира Жеребякиных.
(На ходу расстёгивает ширинку.) Я покуда у вас немного отолью, а ты бери разводной ключ. Крути. (Уходит за кулисы.)
Жеребякин. Кто — я?
Голос Степана (за сценой). Ну, не я же! Буду говорить тебе, что делать, а ты крути.
Жеребякин. Так тут же вода не перекрыта. Сейчас как даст!
Степан (авторитетно). Это все муде. (Выходит, застёгиваясь.) Ты делай на скорости: раз — и кран снят, два — и новый на месте. Только сразу попади в резьбу.
Жеребякин. Ой, боюсь, не получится, Стёпа.
Степан. Не боись, Ильич, получится. Я всегда так делаю: на скорости. (Усаживается в кресло.)
Жеребякин, ёжась от неуверенности, берёт разводной ключ и уходит за кулисы.
Через короткое время становится слышно, как угрожающе шипит в кране.
(Оживлённо.) Ага! Вот щас, щас…
В кране шипит, потом слышно, как что–то тяжёлое падает на кафельный пол туалетной комнаты. Это кран. Слышно, как бьёт мощная струя воды.
(Весело орёт.) Вот оно! Ага! Я же говорил… А теперь ставь другой.
Крик Жеребякина за сценой. Не могу! Не вижу… Струя прямо в морду…
Степан (деловито). Попадай, попадай! В резьбу его гони, в резьбу!
Жеребякин (хрипит за сценой). Не получается! Не вижу ни хрена! Вода — прямо в рот… Дышать… не могу… Захлебнусь, утону на хрен… в собственном сортире… (Шум воды.)
Степан. В дырку его, Ильич! Суй в дырку!
Крик Жеребякина. Помогите–е–е!.. Стёпа-а, мать твою!..
Резко всё прекращается. Жеребякину удаётся попасть в резьбу.
Становится тихо, только громко капает вода. Скоро и этот звук исчезает.
Жеребякин выходит на сцену. Одежда его промокла до нитки.
В руках у него совершенно мокрые туфли.
Появляется Елена.
Елена (озадаченно смотрит на мокрого мужа). Вы что, мужики, совсем с ума сошли? Перепились там, в подвале?
Жеребякин (осторожно опускает на пол мокрые туфли). Кажется, жив…
Степан (весело). Жив, Ильич, жив! Я ж говорил: делай на скорости, и всё получится.
Жеребякин (печально улыбается). Да уж куда б я без вас…
Степан. То–то! (Поворачивается и, не прощаясь, идёт за кулисы. На ходу, назидательно.) Так–то вот. Держись, Ильич, поближе к нам, к трудящим людям — не пропадёшь. Учить вас всему надо… Э-эх, тилигенция!..
Занавес.
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Эпизод пятый
Ещё пять минут…
Раскрывается занавес. На сцене — большая кровать. В постели лежит доктор Книжкин. Звучит гимн России. Раннее утро.
Книжкин (не открывая глаза, слабым голосом). Нет, надо как–то по–другому жить… Ну, что за муку адскую я придумал себе? Зачем мне эти истязания? Вообще, что это такое — «здоровый образ жизни»?
Сейчас, сейчас… ещё пять минут… (Умолкает, засыпает.)
(Вдруг конвульсивно дёргает ногой, просыпается, переворачивается на бок, открывает глаза.) Вот плюну на всё и заживу в своё удовольствие. (Воодушевлённо.) Утром буду валяться в постели часов до десяти. А что? Ничего страшного не случится. Неужели без меня рожать перестанут? В роддоме, кроме меня, врачей — как мусора…
(Ложится поудобнее.) Утром — никаких зарядок и разных там обтираний–умываний. И к чёрту бег по парку в пудовых вьетнамских кроссовках. К чёрту! (Возмущённо.) Все ещё спят, а ты — поглядите! — самый умный: уже сопишь, пыхтишь и потеешь, как мерин, совершенно не чувствуя (язвительно) той «восхитительной мышечной радости», о которой так захлёбывается журнал «Здоровье». Ну, предположим, проживёшь ты на месяц больше, чем другие. Так ведь они по утрам нежились, плоть свою холили, а ты — ну совсем как великомученик Маврикий…
(Откидывается на подушку, закрывает глаза.) Сейчас, сейчас… Ещё три минутки… (Пауза.)
(Вдруг резко переворачивается на живот, ложится, подперев подбородок руками.) Завтракать буду плотно! И обедать тоже. А ужины — ну никак не врагу: себе, любимому, только себе! И много! И вкусно! Это же так унизительно — выходить из–за стола с чувством лёгкого голода. Старик Павлов тут, пожалуй, чуть–чуть погорячился… (Кричит.) Мяса! Хочу много мяса!!! (Стучит кулаком по подушке.) Хочу жареной, жирной, острой пищи! Мне надоели салаты из свёклы как лучшее средство от запора и творог против склероза. Лучше запор при плохой памяти, чем такая бесцветная житуха!
На даче вдруг упал и умер пожилой человек. Только что спорил с соседом о том, надо ли было вводить войска в Чечню и в Афганистан или не надо. Доказывал, что надо. Мужик он деревенский, честный, переживал, что разваливается страна и армия.Почему облако?История и политика — это облако, которое сегодня есть, завтра его уже не видно, растаяло, и что было на самом деле, никтоне знает. Второй раз упоминается облако, когда главный герой говорит, что надо навести порядок в стране, и жизнь будет "как это облако над головой".Кто виноват в том, что он умер? Покойный словно наказан за свои ошибки, за излишнюю "кровожадность" и разговорчивость.Собеседники в начале рассказа говорят: война уже давно идёт и касается каждого из нас, только не каждый это понимает…
Внимательный читатель при некоторой работе ума будет сторицей вознагражден интереснейшими наблюдениями автора о правде жизни, о правде любви, о зове природы и о неоднозначности человеческой натуры. А еще о том, о чем не говорят в приличном обществе, но о том, что это всё-таки есть… Есть сплошь и рядом. А вот опускаемся ли мы при этом до свинства или остаемся все же людьми — каждый решает сам. И не все — только черное и белое. И больше вопросов, чем ответов. И нешуточные страсти, и боль разлуки и страдания от безвыходности и … резать по живому… Это написано не по учебникам и наивным детским книжкам о любви.
Те, кому посчастливилось прочитать книгу этого автора, изданную небольшим тиражом, узнают из эссе только новые детали, штрихи о других поездках и встречах Алексея с Польшей и поляками. Те, кто книгу его не читал, таким образом могут в краткой сжатой форме понять суть его исследований. Кроме того, эссе еще и проиллюстрировано фотографиями изысканной польской архитектуры. Удовольствие от прочтения (язык очень легкий, живой и образный, как обычно) и просмотра гарантировано.
О сафари в Сахаре, верблюдах, бедуинах и звёздном небе.
Его называют непревзойденным мелодистом, Великим Романтиком эры биг-бита. Даже его имя звучит романтично: Северин Краевский… Наверно, оно хорошо подошло бы какому-нибудь исследователю-полярнику или, скажем, поэту, воспевающему суровое величие Севера, или певцу одухотворенной красоты Балтики. Для миллионов поляков Северин Краевский- символ польской эстрады. Но когда его называют "легендой", он возражает: "Я ещё не произнёс последнего слова и не нуждаюсь в дифирамбах".— Северин — гений, — сказала о нем Марыля Родович. — Это незаурядная личность, у него нет последователей.
За что я люблю рассказы Лёши Петрова — это за то, что за внешней многозначительностью скрывается, на самом деле, очень простая и забавная история. В то же время, рассказы Алексея нельзя упрекнуть в примитивности: они написаны очень добротным языком и практически всегда — в контексте русской литературы (я даже не про этот конкретный случай).Примечание. Читая данный рассказ, позаботьтесь о звукоизоляции помещения, иначе Ваш хохот испугает окружающих:)))[b]Редактор отдела критики и публицистики,Алексей Караковский[/b].
Книг о том, как сделать хорошую комедию, полным полно. Я сам написал уже две. Но некоторые книги все же лучше остальных. Например, эта, написанная Грегом Дином.Ответы на многие вопросы, которые дает Дин, — это опыт, давшийся мне очень тяжело. Жаль, что в то время не было книг подобного рода.Многие из нас даже не думают, чтобы давать профессиональные советы мастеру по ремонту телевизоров, нейрохирургу или игроку, играющему в защите Чикаго Бэарс.Но мы, несомненно, считаем себя достаточно подготовленными, чтобы давать профессиональные советы Эдди Мерфи, Джеки Мейсону или Деннису Миллеру.Грег Дин, наоборот, знает то, о чем пишет, и дает огромное количество четких и ясных советов о том, что публика считает смешным.
Очень смешная пьеса Грэма Грина (1904–1991) «По ком звонит звонок» в переводе Виктора Голышева.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Признаться своему лучшему другу, что вы любовник его дочери — дело очень деликатное. А если он к тому же крестный отец мафии — то и очень опасное…У Этьена, адвоката и лучшего друга мафиозо Карлоса, день не заладился с утра: у него роман с дочерью Карлоса, которая хочет за него замуж, а он небезосновательно боится, что Карлос об этом узнает и не так поймет… У него в ванной протечка — и залита квартира соседа снизу, буддиста… А главное — с утра является Карлос, который назначил квартиру Этьена местом для передачи продажному полицейскому крупной взятки… Деньги, мафия, полиция, любовь, предательство… Путаница и комические ситуации, разрешающиеся самым неожиданным образом.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В одном только первом акте «Виндзорских проказниц», — писал в 1873 году Энгельс Марксу, — больше жизни и движения, чем во всей немецкой литературе.