Образ жизни - [79]

С первых дней работы в «теплице» Пётр приглядывался к компьютеру. Возможности, заложенные в графические системы, развязывали руки при проектировании калибровок — длительная вспомогательная работа по определению площадей, периметров, координат центров тяжести и так далее, выполнялась мгновенно. Дизайнеру оставалось творчество, и он уже начал подумывать о методике на базе открывшихся возможностей. Хотелось побыстрей разделаться с чертежами, запустить машины в производство, сесть за компьютер и, не спеша, обложившись книгами и пособиями, отправиться в путь. И это только начало. Как мечта, маячил интернет. Он вернулся за свой стол, попросил Рами связаться с поставщиками, получить каталоги по списку, спросил, ожидая услышать обычный ответ:

— Можешь установить Автокад?

Рами задумался на минуту. — Позвоню приятелю.

— Спроси, нет ли у него пособий на английском.

Зима девяносто четвёртого была дождливой. Пётр купил большой зонт и вышагивал свою японскую норму по пустым улицам. По дороге домой, он зашёл в тесный «русский» магазин, заполненный современным чтивом, кассетами и непременной теперь литературой по компьютерам — оригинальной и переводной, отыскал самоучитель по Автокаду и справочное руководство.

— Можете отложить на пару дней до зарплаты?

Хозяин магазина, мужчина лет тридцати, взял было книги, потом вернул их Петру. — Вы из каких мест?

— Из Ижевска.

— А я из Перми. Считай земляки. Запишу, после отдадите.

— «Алекс» на вывеске — ваше имя?

— Да. Саша. У жены цветочный магазин. Принимаем заказы и доставляем.

Этим вечером, разобравшись с подачей материала, Пётр начал составлять перечень команд без лишних слов и пояснений — только команды. Засиделся. Во втором часу вздрогнул от близких разрывов. Прозвучали призывы спуститься в бомбоубежище, проехали патрульные машины, и наступила мертвая тишина — город замер. Пётр выключил свет и лёг спать. Ночью Шмону обстреливали ещё раз. Снаряды упали за городом и не разбудили Петра. После утренних новостей зазвонил телефон и не умолкал пока все, кому он был дорог, не услышали его голос. Отбой объявили в полдень. К этому времени перечень команд напоминал дадзибао, осталось только вывесить.

Приятель Рами заскочил в конце дня, оставил дискеты, вернулся, бросил на стол две книги, в дверях обернулся: — Нужна будет помощь — позвони, — и убежал. После работы Пётр сел за компьютер, набрал полную грудь воздуха, выдохнул открытым ртом и нажал кнопку.

Совершая утренний обход, Дрор взглянул на экран и отвернулся.

— Ворованный? Я ничего не видел. — И вышел.

Это было странное использование компьютера: Пётр не чертил заново, строил размерные цепочки и вносил изменения в чертежи. Заклеивал старые размеры, вписывал новые, менял спецификации. Метод оказался продуктивным.

— Что ты делаешь? — спросил Рами, глядя на экран.

— Это невозможно объяснить, — рассмеялся Пётр. — Голь на выдумки хитра, — сказал и безуспешно пытался перевести. Чертежи пестрели наклейками, но когда их размножили, выглядели вполне прилично.

Весной стали подыскивать изготовителя. Предстояло получить предварительную цену от нескольких фирм и сделать выбор. Дело затягивалось. Одни давали непомерно высокую цену при беглом взгляде на чертежи, другие подолгу копались, засыпали несущественными вопросами, создавали видимость серьёзного подхода и тоже назначали высокую цену, оставляя простор для переговоров.

Много времени отнимал Дрор. По условиям проекта тридцать пять процентов акций принадлежали Петру, пять — Дрору, очевидно, за поиск и привлечение остальных держателей. Пятнадцать процентов за двадцать пять тысяч долларов должен был приобрести спонсор, остальные — стратегический партнёр. Наличие или отсутствие партнёра пока не тревожило Петра, а вот спонсор требовался к концу года, как условие открытия второго. Этим Дрор и занимался, неутомимо заседая с утра до вечера. Приглашённые персоны пили кофе со сладостями, вели нескончаемые разговоры и не спешили расставаться с деньгами. Дрор упивался бурной деятельностью, составлял протоколы о намерениях, их охотно подписывали, увозили и забывали. Единственная польза, которую Пётр извлёк из сидения на совещаниях по его проекту — это иврит. Первое время он выходил из кабинета Дрора с головной болью, утомлённый тропическим ливнем незнакомых слов. А однажды, обдумывая предстоящий разговор, он поймал себя на том, что думает и выстраивает свою речь на иврите. «Уже за одно это я должен быть благодарен ему, пожалуй, стоит смягчить мои доводы и эпитеты, тем более, что это всё таки не иврит, а калька с привычного мне хода рассуждений.»

Глава 28

Второй год пребывания в стране ознаменовался двумя событиями: Таня надела защитную форму, а Ирина белый халат. На предварительном собеседовании Таня изъявила желание пойти по медицинской части и её направили на учёбу. Ирина несколько раз ездила в Цфат, с ней беседовали, обещали и, в конце концов, приняли на стажировку в больнице. Предложение превышало спрос, выбирать не приходилось, и она согласилась на безвозмездный труд в приёмном покое после четверти века врачебной практики.

Жили скромно, на одну зарплату Петра. Приобрели на рынке пластмассовый стол и такие же стулья, книги держали в картонной таре. Дорожили душевной близостью с детьми, знали, что сберегут её, когда те обзаведутся своими семьями. С таким настроем убогий быт первых лет воспринимался легко, как временное явление.