Образ мира в тексте и ритуале - [226]

К такого рода универсальным защитным мерам относятся также обходы села и полей с иконами, хоругвями, крестами, часто со священником и певчими, с пением религиозных песен, с молением о дожде, кроплением святой водой, освящением воды в источниках и колодцах и т. п. В Полесье в случае засухи также совершались процессии к колодцу или к заброшенному источнику, где происходил молебен, а затем источник прочищали и освобожденной водой обливались. Кроме обходов и молений, в случае засухи изготовляли так называемые обыденные полотенца. Их надо было выпрясть, основать и соткать в одну ночь от заката солнца до восхода или в один день от восхода до заката. Делали это тайно женщины (чаще всего вдовы или вообще старые, «чистые» женщины), реже – девушки. Они собирались в одну избу или в условленное место в селе, приносили с собой по горсти пряжи (или нитки) и старались до утра изготовить полотно, как можно более длинное, иногда в несколько десятков метров. Это полотно они потом несли в церковь, вешали на икону или несли на придорожный крест; иногда опоясывали им церковь, обходили с ним село, поле, перегоняли по нему или под ним скот, носили полотно к воде (в некоторых селах после этого его сжигали).

Для остановки дождя совершались разнообразные «останавливающие» ритуалы или «отвращающие» действия, с помощью которых отгонялась от села и от полей туча. Выбрасывали из дома во двор, под дом, на крышу хлебную лопату, кочергу, веник, хлебную дежу и другие «печные» и «хлебные» предметы, ассоциирующиеся с огнем и печью; жгли в печи или выбрасывали на двор освященную вербу, троицкую зелень и другие растения и цветы. Если причиной засухи, как уже говорилось, считается осквернение земли, то причиной непрекращающихся дождей считается осквернение воды. В Боснии полагали в таком случае, что в воде есть что-то «поганое»: брошенный в воду внебрачный ребенок, убитый или утопленник, и дождь не прекратится, пока труп не извлечен из воды. В Полесье также верили, что причиной сильного дождя и града может стать женщина, умертвившая, приспавшая или утопившая своего незаконнорожденного ребенка. Во время ненастья сербские женщины выходили из дома, выносили подвенечную рубаху или столик с угощением и, называя по имени утопленников из своего села, просили их отвести ненастье. В Полесье, чтобы остановить дождь, тоже выносили на улицу стол, клали хлеб, соль, лопату, на которой пекли хлеб, и молились Богу.

Остановить дождь, так же как и вызвать его, могли знахари и колдуны. В польских Карпатах в 1978 г. мне рассказывали о планетниках (духах туч), которые летели и потеряли свою чародейную книгу. Люди подобрали ее и начали читать, и вся вода в ведрах, имевшаяся в доме, превратилась в пар, как будто туча вошла в дом. Началась гроза в доме – гром и молния. Тогда, чтобы остановить грозу, кто-то, кто уже слышал о чародейных книгах, выхватил ее и начал читать тот же отрывок с конца (задом наперед). И гроза прекратилась, и вода вернулась в ведра. Мне объяснили, что эта книга, если ее читать нормально, «вперед», вызывает разные несчастья, а если ее читать назад, от конца к началу, – то прогоняет несчастья.

Таким образом, славянские обряды вызывания и остановки дождя в полной мере соответствуют мифологическим представлениям о природе дождя, причинах засухи и о тех небесных или потусторонних силах, которым принадлежит власть над дождем. Мы видели, что магические ритуалы, исполняемые во время засухи или при затяжных дождях, обращены к трем стихиям – воде, огню и земле. С водой связаны «увлажняющие» действия, основанные на магии подобия, – обливание, кропление водой и т. п.; огню приписывается «осушающий» эффект: земной огонь, печь, печные орудия, продукты обжига и т. п. способны остановить дождь или предотвратить его; к земле обращены искупительные ритуалы, призванные восстановить ее почитание как материнского лона, оплодотворяемого небесной влагой.

Отмечаемые любопытные параллели между славянскими, кавказскими и индийскими обрядами вызывания и остановки дождя могут быть объяснены как типологическим сходством, т. е. общими для многих народов приемами примитивной магии, так и генетической общностью, общим индоевропейским культурным наследием, особенно в тех случаях, когда имеет место совпадение в деталях и, более того, в сумме деталей. Такие совпадения не могут быть случайными, а могут быть только следствием генетического родства. Наличие таких параллелей придает славянским данным дополнительную ценность архаических индоевропейских свидетельств.

Иномирное пространство сна

Восприятие сна как временной смерти и смерти как вечного сна относится к универсальным стереотипам культуры и находит многообразное выражение в языке (ср. успение, усопший, уснуть вечным сном и т. п.), фольклоре (например, в причитаниях), ритуале (ср. у восточных славян обычай «будить покойника» на второй день после погребения) и верованиях (ср. представление о выходе души из тела во время сна). Оппозиция яви и сна трактуется в народной традиции в категориях жизни и смерти, «этого», земного, и «иного», потустороннего, загробного мира. Заснувший человек как бы переступает невидимую границу двух миров и входит в непосредственный контакт с обитателями потустороннего мира, и прежде всего со своими умершими родственниками. Сон оказывается одним из главных каналов связи между миром живых и миром мертвых, наряду с такими «регулярными» видами общения, как поминания и поминальные трапезы в доме с приглашением предков или на кладбище, и такими гораздо менее «кодифицированными» и потому несравненно более опасными способами сообщения, как встречи людей с ходячими покойниками в собственном пространстве.