Обратная сторона тарелки - [23]
— Ключи, — сказала она коротко Мирону, протягивая ладонь. — От клеток.
Мирон уставился на неё, дивясь резкой смене настроения. И вдруг разом всё понял и в ярости, с размаху стянул белый в крапину камуфляж, пуховый комбинезон, зло изо всей силы шваркнул об пол. Пообещал:
— Я этому алкашу Дмитричу кадык вырву! Экскурсовод хренов.
— Герои! — кричала Аня. — Сытые, тепло одетые, на снегоходах раскатываете! Адреналин некуда девать — езжайте в горячие точки! А, там страшно, убивают! Мерзкие трусы! Живодёры! Садисты! Хуже фашистов! Убиваете из удовольствия! Подохнете — прямая дорога вам в ад! Будьте вы прокляты, убийцы, и жёны ваши, жрущие мясо, и дети ваши будьте прокляты! Чтобы перестреляли друг друга! Чтобы печень от цирроза усохла! Ненавижу!
Анину истерику прекратила сильная — голова мотнулась — пощёчина. Она захлебнулась и с ненавистью смотрела в пол, лишь бы не смотреть на Мирона. Он взял её за плечи: «Анька, ведь мы одной крови, друг на друга заточены!» С омерзением стряхнула его руки.
Мирон метался по избе, бессильно рычал, ругался, в отчаянии упрашивал. Говорил, что Аня делает из него бабу, на посмешище мужикам. Что медвежата обречены, их нельзя выпускать — погибнут. А здесь их кормят.
— Чтобы дольше мучить?!
Мирон говорил разумные вещи: если не отстреливать, животные бесконтрольно плодятся и гибнут сотнями под колёсами, устраивая аварии на дорогах. «В Европе, в Америке это целая проблема». Сбитые покалеченные звери тащатся в лес и умирают там долго, мучительно: уж лучше от пули, сразу. Что поделаешь, человеку и зверю трудно сосуществовать. Да, Мирон согласен: человек — самая большая ошибка Бога. Только останься, Анька!
— Уйди ты… Ошибка Бога. Пусть меня увезёт кто-нибудь. Не ты.
— Анют, сапоги купила? Ты какая-то на себя не похожая…
Как всегда, чувствует себя виноватым. Жалкий, забитый Поносов — уж точно не хозяин жизни, не охотник. Разве с удочкой в выходной посидит, и то: бережно снимет рыбу с крючка — и обратно в речку: «Гуляй, подрастай, малявка».
Увидел: нет на пальце кольца — глаза растерянно забегали, а спросить не решился. Разве это мужик? Травоядное. На следующий день Аня отнесла в загс заявление о смене девичьей фамилии на мужнину. А книжку и под псевдонимом можно издать. Если будет она когда-нибудь, книжка.
Настойчивые мироновские звонки сбрасывала. И, прежде чем внести навсегда в чёрный список, отправила на его номер прощальную длинную СМС-ку:
Обратная сторона тарелки
У Янки в холодильнике завалялся брусок масла. Валялся год, ну, с полгода — точно. Она натыкалась на это масло, намазывала на булку, кидала обратно в недра холодильника — и снова о нём забывала. Она берегла фигуру, поэтому намазывала чуть-чуть, прозрачной паутинкой, для вкуса…
Хотя никакого вкуса у масла не было — даже прогорклого. То есть вообще вкуса не было. Оно не пожелтело, не скукожилось, не обветрилось — только крошки на него налипали: за полгода-то. Ну, Янка крошки обметала и ела. И думала: «Какое интересное масло научились делать».
Она помнила другое доперестроечное масло, которое, как всякое нормальное масло, горчило уже через две недели. И покрывалось жёлтой окалиной.
А тут не масло, а мутант какой-то. Хотя с масляной золотистой фольговой обёртки безмятежно светило солнышко и улыбались белозубые коровки. И состав продукта божился и бил в грудь: 100 процентов натуральное молоко. Без консервантов!
К супермаркету, где отоваривалась Янка, по вторникам и субботам подъезжала старенькая «нива». В ней деревенский мужичок привозил домашнюю молочку. На мужике было пальто, поверх белый фартук. На фартуке бейджик с реквизитами ЧП.
На перевёрнутых тарных ящиках теснились пластиковые полторашки с молоком. Бутылки были сверху затянуты желтоватым жирком. Пирамидками высились разнокалиберные контейнеры с творогом. В затянутых пищевой плёнкой пластиковых тарелочках топлёное масло желтело маленькими лунками.
Сейчас была зима, но он торговал и летом. Держал свой нежный скоропортящийся товар в тазике со льдом. Лёд таял и плавал в воде маленькими айсбергами. Вокруг мужика толклась кучка народа, но продукцию покупать не спешила. Мелкий мужик вдохновенно и болезненно-задиристо наскакивал:
— Вы проехайте по району! Проехайте, проехайте! Скорее пасущихся кенгуру увидите, чем стадо коров. Пора их в районную Красную Книгу заносить! — тут он делал эффектную паузу. — Но тогда встаёт закономерный вопрос: что вы пьёте?!
Один гражданин в дублёнке, выбираясь из мини-толпы, проворчал:
— Ещё неизвестно, что у тебя самого в этих бутылках. Кто тебя контролирует?
Ухоженная дама в скользкой котиковой шубке сказала:
Сын всегда – отрезанный ломоть. Дочку растишь для себя, а сына – для двух чужих женщин. Для жены и её мамочки. Обидно и больно. «Я всегда свысока взирала на чужие свекровье-невесткины свары: фу, как мелочно, неумно, некрасиво! Зрелая, пожившая, опытная женщина не может найти общий язык с зелёной девчонкой. Связался чёрт с младенцем! С жалостью косилась на уныло покорившихся, смиренных свекрух: дескать, раз сын выбрал, что уж теперь вмешиваться… С превосходством думала: у меня-то всё будет по-другому, легко, приятно и просто.
Не дай Бог оказаться человеку в яме. В яме одиночества и отчаяния, неизлечимой болезни, пьяного забытья. Или в прямом смысле: в яме-тайнике серийного психопата-убийцы.
Иногда они возвращаются. Не иногда, а всегда: бумеранги, безжалостно и бездумно запущенные нами в молодости. Как правило, мы бросали их в самых близких любимых людей.Как больно! Так же было больно тем, в кого мы целились: с умыслом или без.
И уже в затылок дышали, огрызались, плели интриги, лезли друг у друга по головам такие же стареющие, страшащиеся забвения звёзды. То есть для виду, на камеру-то, они сюсюкали, лизались, называли друг друга уменьшительно-ласкательно, и демонстрировали нежнейшую дружбу и разные прочие обнимашечки и чмоки-чмоки. А на самом деле, выдайся возможность, с наслаждением бы набросились и перекусали друг друга, как змеи в серпентарии. Но что есть мирская слава? Тысячи гниющих, без пяти минут мертвецов бьют в ладоши и возвеличивают другого гниющего, без пяти минут мертвеца.
Невыдуманные рассказы о девочках, девушках, женщинах. Одна история даже с криминальным налётом.
«Главврач провела смущённую Аню по кабинетам и палатам. Представила везде, как очень важную персону: – Практикантка, будущий врач – а пока наша новая санитарочка! Прошу любить и жаловать!..».
Настоящая монография представляет собой биографическое исследование двух древних родов Ярославской области – Добронравиных и Головщиковых, породнившихся в 1898 году. Старая семейная фотография начала ХХ века, бережно хранимая потомками, вызвала у автора неподдельный интерес и желание узнать о жизненном пути изображённых на ней людей. Летопись удивительных, а иногда и трагических судеб разворачивается на фоне исторических событий Ярославского края на протяжении трёх столетий. В книгу вошли многочисленные архивные и печатные материалы, воспоминания родственников, фотографии, а также родословные схемы.
В основе первого романа лежит неожиданный вопрос: что же это за мир, где могильщик кончает с собой? Читатель следует за молодым рассказчиком, который хранит страшную тайну португальских колониальных войн в Африке. Молодой человек живет в португальской глубинке, такой же как везде, но теперь он может общаться с остальным миром через интернет. И он отправляется в очень личное, жестокое и комическое путешествие по невероятной с точки зрения статистики и психологии загадке Европы: уровню самоубийств в крупнейшем южном регионе Португалии, Алентежу.
«Привет, офисный планктон!» – ироничная и очень жизненная повесть о рабочих буднях сотрудников юридического отдела Корпорации «Делай то, что не делают другие!». Взаимоотношения коллег, ежедневные служебные проблемы и их решение любыми способами, смешные ситуации, невероятные совпадения, а также злоупотребление властью и закулисные интриги, – вот то, что происходит каждый день в офисных стенах, и куда автор приглашает вас заглянуть и почувствовать себя офисным клерком, проводящим большую часть жизни на работе.
Уволившись с приевшейся работы, Тамбудзай поселилась в хостеле для молодежи, и перспективы, открывшиеся перед ней, крайне туманны. Она упорно пытается выстроить свою жизнь, однако за каждым следующим поворотом ее поджидают все новые неудачи и унижения. Что станется, когда суровая реальность возобладает над тем будущим, к которому она стремилась? Это роман о том, что бывает, когда все надежды терпят крах. Сквозь жизнь и стремления одной девушки Цици Дангарембга демонстрирует судьбу целой нации. Острая и пронзительная, эта книга об обществе, будущем и настоящих ударах судьбы. Роман, история которого началась еще в 1988 году, когда вышла первая часть этой условной трилогии, в 2020 году попал в шорт-лист Букеровской премии не просто так.
Люси Даймонд – автор бестселлеров Sunday Times. «Кое-что по секрету» – история о семейных тайнах, скандалах, любви и преданности. Секреты вскрываются один за другим, поэтому семье Мортимеров придется принять ряд непростых решений. Это лето навсегда изменит их жизнь. Семейная история, которая заставит вас смеяться, негодовать, сочувствовать героям. Фрэнки Карлайл едет в Йоркшир, чтобы познакомиться со своим биологическим отцом. Девушка и не подозревала, что выбрала для этого самый неудачный день – пятидесятилетний юбилей его свадьбы.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.