Обратная сторона обмана (Тайные операции Моссад) - [122]

Я хотел только вырваться из этого города и позвонить Эфраиму. Если дело нечисто, то он об этом знает, в этом я был уверен. И он мог сказать, что мне делать. Но только после полуночи мне удалось выйти на него.

– Алло? – услышал я заспанный голос Эфраима.

– Эфраим?

– Да, кто это?

– Я! Так как его голос не звучал озабоченно, мне немного полегчало.

– Кто, «я»?

– Я, Виктор, ну проснись же, наконец!

– Я проснулся. В его голосе я внезапно заметил напряжение. – Виктор, какой Виктор?

– Что это значит? Я не настроен на игры, Эфраим.

–Это Виктор Островский? Казалось, это сюрприз для него.

– Что это за игра?

– Как твои дела? Где ты?

–Ты знаешь, где я.

– О чем ты говоришь?

– Эфраим, я предупреждаю тебя. Не играй со мной, я не расположен к этому.

– Не смей надоедать мне. Я отчетливо услышал угрозу в его голосе. – Не делай той же ошибки, которую совершил Спиро. Я достаточно ясно выразился, мой мальчик?

– Ты сукин сын! Я бросил трубку. Я завяз глубже, чем мне казалось. Йэн Спиро был «сайан», который многие годы сотрудничал с Моссад. Этот контакт приносил очень много пользы. Во многих случаях он устанавливал контакты с различными ливанскими фракциями. Он был британским подданным и жил в США. Его связь с иранцами и шиитами в Ливане принесла ему со временем целую кучу денег. Но при этом он зашел слишком далеко.

От Моссад он получил несколько миллионов долларов, которые должен был передать одной ливанской семье для внесения выкупа за освобождение пленного израильского летчика Рона Арада. Но из-за причастности Спиро к афере «Иран-контрас» ливанская семья больше не хотела иметь с ним дела. И он оставил деньги себе. Когда группа «Кидон» прибыла к нему домой 7 ноября 1992 года, чтобы забрать деньги, что-то пошло не так, как планировалось, и его жена и трое детей были убиты. Самого Спиро они вывезли в пустыню и там вытянули из него, где он спрятал деньги, после того, как он вначале утверждал, что все-таки передал их ливанской семье. Затем ему в рот влили ядовитую жидкость, которую Спиро носил с собой для проверки чистоты золота, которое планировал добывать.

***

Теперь мне стало ясно, что подходит мое время. Ранним утром мы все сели в такси и поехали назад в Голландию. Когда мы переезжали голландскую границу, я почувствовал сильное облегчение, но я знал, что самое плохое закончится лишь тогда, когда я снова буду стоять на канадской земле. Я в последний раз позвонил Ури, но по какой-то непонятной причине разговор прервался.

Во время полета я наконец-то понял, что произошло. Мне это нужно было еще перепроверить, но я был почти уверен. В Моссад шла борьба за власть, за места на верхушке организации. В последние годы выяснилось, что Эфраим и его клика были единственными высокопоставленными офицерами, у которых рыльце не оказалось в пушку. Из-за хорошего управления Эфраиму, вероятно, удалось получить контроль над Моссад, если туда не посадят человека со стороны. Это было лишь делом времени, пока он и его люди не выйдут на меня, чтобы от меня избавиться.

Я был слабым звеном в цепи, и я был легкой добычей. Теперь это зависело от меня. Что мне нужно делать, было понятно. Мне нужно было отложить все в сторону и написать эту историю, которую должны узнать все. Теперь это сделано, и она уже не принадлежит мне. Оценивайте ее сами.

Эпилог

Слишком долго я служил фальшивым богам. Насколько я мог вспомнить, я всегда сомневался в них, но тушил огонек скептицизма, исходя из лояльности к великой цели. Я принял новосозданную религию сионизма. Нет ничего проще, чем попасть в струю национализма. Даже сейчас, оглядываясь на свои разрушенные мечты, меня пробирает дрожь, когда я даже вдалеке слышу звуки национального гимна Израиля.

Я посвятил мою жизнь той стране и тому образу жизни, который эта страна, казалось, предлагала. Мне не жаль потерянных лет, когда я стремился к осуществлению так называемой израильской мечты. Но мне лишь больно чувствовать, что я при этом связался с чем-то ошибочным в самой своей основе.

Сионизм, как и апартеид, существует лишь для блага одного единственного народа. Уже по определению, это замшелое, восходящее к девятнадцатому веку расистское движение, не выдерживающее никакой критики при подходе к нему с позиций прав человека.

Если государство дает или отнимает привилегии на основании религиозной принадлежности или этнического происхождения своих граждан, то стоит ожидать, вернее, это даже необходимо, что государству будет позволено проверять этническое происхождение того определенного гражданина, которому государство должно дать или у которого должно отнять какие-либо привилегии. Это можно назвать только дискриминационной и расистской политикой, и именно такая политика лежит в основе сионистского государства.

Сионизм – это политическое движение, которое подверглось в семидесятых годах двум резким изменениям. Первое произошло, когда правительство приняло, что раввин имеет полномочия определять на основе происхождения человека, кто является евреем, а кто – нет. Это решение привело в результате к тому, что все еврейское реформационное движение было выброшено из еврейской расы, потому что переход в иудаизм из других конфессий и прочие проведенные раввинами-реформаторами изменения не были признаны государством.