Обратная сторона космонавтики - [7]

Прямо сейчас на мониторе виден конкурсант Н. Он обращается к своим коллегам и камерам. Это называется «презентацией своих достоинств». Я ожидала чего-то вроде рассказа о себе, перечисления сильных сторон характера и профессиональных умений. Но эта «презентация» больше похожа на шоу талантов: С пел песни на четырех языках, а D сделал 40 отжиманий за тридцать секунд.

В довершение всей этой атмосферы пришкольного участка на всех соревнующихся были надеты передники, которые носят дети во время физкультуры, чтобы не потерять своей команды. Ну а у участников соревнования на передничках нашиты их идентификационные буквы (для наблюдателей, конечно же).

Освещение было плохим, и камера редко наезжала, чтобы зафиксировать лица, так что оказалось довольно сложно определить, кто выступает в данный момент. Перед каждым выходом человека в передничке все наклонялись над мониторами и перешептывались с соседями: «Кто это? Е-сан?» — «Я думаю, это J-сан». — «Нет, J-сан там, в полосатом».

Н заявил, что может ездить на велосипеде без рук. Он сложил руки и прижался губами к сомкнутым большим пальцам рук. После нескольких неудачных попыток ему все же удалось воспроизвести тихий, банальный и немузыкальный свист. «Ну, да. Я не такой талантливый, как ты», — угрюмо сказал он В, который рассказывал нам о чемпионате по бадминтону, который недавно выиграла его команда, а затем снял шорты, чтобы похвастаться мускулистыми ногами.

Н сел на место, а F вышел вперед. Он один из трех пилотов в группе. «Пилот должен быть общительным», — заявил он. И тут презентация приняла совсем уж неожиданный поворот. F рассказал нам, что часто выпивает с друзьями: «Мы ходим в места, где можно развлечься в обществе девушек. Это помогает нам в общении и ломает лед официальных отношений». F широко раскрыл рот. Кажется, он делает что-то со своим языком…

Психиатры еще сильнее потянулись к мониторам. Брови Саюри поползли вверх. «Я делаю это для девушек», — говорит F. Инои увеличивает изображение камеры: язык F закручен дважды и теперь напоминает пару блинчиков. «Я считаю, это растопит любой лед», — заключает F.

А вот и мой любимчик А. Он говорит, что собирается продемонстрировать технику айкидо, и просит добровольца помочь ему. Встает D. Его передничек слегка сполз с плеча, прямо как лямка бюстгальтера. А рассказывает, что, когда он учился в колледже, студенты младших курсов напивались до такой степени, что не могли пошевелиться, так что ему приходилось выкручивать им руки, чтобы помочь подняться. Он хватает D за запястье, D взвизгивает, и все смеются.

«Они прямо как мальчишки из одного студенческого братства», — говорю я Саюри, а ей приходится объяснять сидящему рядом Тачибана, что такое «студенческое братство».

«Честно говоря, астронавты действительно похожи на студентов колледжа, — замечает Тачибана. — Им ставят оценки, они сами принимают решения. А выйти в космос — это как поступить в очень небольшую, очень элитную закрытую военную школу. Правда, вместо сержантов и декана здесь менеджеры. Это нелегкий труд, и лучше неукоснительно следовать правилам: не обсуждать других астронавтов, не сквернословить[4] и никогда не жаловаться. Как и в армии, непокорным объясняют, что к чему, или просто отсылают прочь».

Идеальным астронавтом всегда был исключительно целеустремленный взрослый человек, который выбирает направление и следует правилам как исключительно воспитанный ребенок. Япония — просто кладезь таких людей. Здесь никто не переходит дорогу в неположенном месте и не разбрасывает мусор. Здесь принято повиноваться старшим и вышестоящим. Когда я летела в Японию, моя соседка в самолете рассказала мне, что мать запрещала ей прокалывать уши вплоть до 37 лет, когда она наконец-таки набралась смелости сделать это несмотря ни на что. «Я еще только учусь отстаивать свое мнение», — сказала она. Моей соседке было на тот момент 47 лет, ее матери — 86.

«Исследование Марса будет совершенно особенным, — говорит Тачибана. — Понадобятся смелые и креативные люди, ведь многое им придется делать самостоятельно». С двадцатиминутной задержкой времени передачи радиосигнала сложно полагаться только на подсказки с Земли. «Нам вновь нужны храбрецы».

Через пару недель после отъезда из Токио я получила письмо из Отдела по связям с общественностью компании JAXA с извещением о том, что они отобрали участников под буквами E и G. Е был пилотом авиакомпании «All Nippon Airways» и поклонником японских мюзиклов. В презентации он показывал сцену из любимого мюзикла. По сценарию ему следовало плакать и обнимать невидимую мать. Это было очень показательно, но не для астронавта. G также служил пилотом войск воздушной самообороны Японии. Военные пилоты всегда были сильными претендентами на астронавтов, и не только благодаря своей связи с авиацией и навыкам. Они привыкли рисковать и действовать в стрессовых ситуациях, привыкли к стесненным условиям и невозможности побыть наедине с собой, привыкли исполнять приказы и выдерживать долгие разлуки с семьей. Кроме того, как отметил один из сотрудников JAXA, занимающихся набором астронавтов, политика здесь также важна. А воздушные силы всегда тесно сотрудничали с космическими агентствами.