Обратная сила. Том 2. 1965–1982 - [51]

Через день Мишка уехал в Харьков сдавать летнюю сессию. Когда впереди оставался всего один, последний, экзамен, началась война. Больше он Зою Левит не видел.

Так вот почему Алла Горлицына так похожа на его маму…

1941 год

– Дяденька, вас там брат ищет!

– Где? Какой брат?

– Вон там, за углом, – девочка лет семи указала пальчиком в том направлении, где скрывался хвост длинной очереди, состоящей из тех, кто пришел к зданию райисполкома записываться добровольцем на фронт. В очереди толпились в основном молодые парни и мужчины за сорок: в самом начале войны призыву подлежали те, кто родился с 1905 до 1918 года, а ведь восемнадцати-девятнадцатилетние юноши, не говоря уж о сорокалетних отцах семейств, тоже хотели воевать и защищать Родину.

Михаил растерянно оглянулся. Какой брат может его искать? У него три младших брата, все они должны быть в Полтаве, с родителями. Пройдя в конец очереди, он увидел парня в точно такой же футболке, белой с голубым. Парень, черноволосый и кареглазый, был, на первый взгляд, так похож на Михаила, что тот невольно усмехнулся: немудрено, что девчушка приняла их за братьев. Да еще и футболки эти… Впрочем, в таких половина Харькова ходила, они во всех магазинах продавались.

– Из университета есть кто-нибудь? – громко спрашивал парень, медленно идя вдоль очереди. – Кто из университета?

Заметив Михаила, он на секунду умолк, потом поймал его взгляд, рассмеялся и подошел к нему.

– Ты из университета?

– Нет, из мединститута. А что? Своих ищешь?

– Да пытаюсь поближе к началу очереди пробиться, а то видишь, сколько народу… Вот думал, найду кого-то из своих, поближе, может, встану рядом.

– Ну пошли, – кивнул Михаил, – я там уже близко. А мне девочка какая-то сказала, что меня брат ищет. Это она тебя за моего брата приняла.

Парень снова рассмеялся.

– Наверное, футболки наши ее спутали, да и масть одна – брюнетистая, – он протянул Михаилу руку. – Орлов, Александр, можно просто Саня.

– Штейнберг Михаил, можно просто Миша, – пошутил в ответ студент-медик.

Им, девятнадцатилетним, война еще не казалась страшной. Они были уверены, что как только окажутся на линии фронта и начнут защищать страну с оружием в руках, так сразу враг будет разбит. Стоя в очереди и готовясь записаться добровольцами, они весело болтали, словно собирались на загородную прогулку.

К столу секретаря райисполкома подошли вдвоем. Тот окинул юношей понимающим взглядом.

– Братья, что ли?

Орлов прыснул, а Михаил, не моргнув глазом, кивнул:

– Ага. Двоюродные. Нам бы вместе…

– Вместе так вместе, – равнодушно и устало кивнул секретарь. – Документы давайте. Почему у нас записываетесь, а не в институтах своих? Запись в ополчение проводится по месту работы или учебы.

– Там очередь длиннее, а мы побыстрее хотим, – объяснил Орлов.

– Ну ладно… Разницы никакой нет, – вздохнул секретарь. – Война…

– А когда на фронт? Сегодня? Или завтра? – с жадным нетерпением спросил Михаил.

– На фронт им… – пробурчал секретарь. – Боевой подготовкой сперва займитесь, а то ведь не умеете ничего, оружия в руках не держали. Четыре раза в неделю по два часа будете заниматься, а потом уж на фронт. И как я вас вместе определять буду, если вы из разных институтов? У нас указание: ополченцев группировать по местам работы или учебы, чтоб были из одного вуза, с одного факультета, с одного курса. А вы вон как: один с университета, юрист, другой с мединститута.

– Но мы же братья, – осторожно заметил Миша.

– Какой курс мединститута?

– Второй закончил.

– Значит, можешь быть санинструктором, вот так тебя и определим. Все, парни, вот вам предписания, идите, не задерживайте очередь. Завтра чтоб на боевую подготовку как штык к восьми утра.

Штейнберг уже сделал шаг в сторону, но Орлов задержался у стола:

– А почему так мало боевой подготовки? Восемь часов в неделю – это же несерьезно. Враг двигается в сторону Харькова, бои могут начаться в любой момент, а мы ничего пока не умеем.

– Молчать! – зашипел секретарь. – Не разводить мне тут панические настроения, а то быстро отправлю тебя не на фронт, а гораздо дальше. Добровольцев вон сколько, видишь? Конца очереди не видно, и так в каждом районе на каждом предприятии. Где я вам наберу такое количество военспецов, чтобы были вашими инструкторами? Военспецы все на фронте уже. Решение ВКП(б) о создании народного ополчения только вчера приняли, ничего еще организовать толком не успели. Идите!

Саша и Михаил вышли на улицу.

– Считай, нам дико повезло, – заметил Орлов. – У нас в университете дали команду всем иногородним возвращаться по месту прописки и ждать призыва. Из студентов в Харькове только местные остались, общага опустела.

– У нас тоже, – подхватил Миша. – Все разъехались домой, кто смог. Но многие уже не смогли, их города немцами заняты.

– Вот я и боялся, что этот мужик, который в ополчение записывает, начнет придираться, что мы не харьковчане, ты из Полтавы, я из Москвы. Но ничего, обошлось. Видно, устал он сильно и сам уже ничего не соображает. Сидит там с утра до ночи, документы смотрит абы как, записывает через пень-колоду, люди-то тысячами идут. Это удачно вышло, что мы с тобой смотримся одинаково, и в самом деле – как братья, мы его внимание на этом сфокусировали, а про остальное он уже и не думал.