Обращенные - [9]

Шрифт
Интервал

Остальная часть норы заполнена упаковками от кошачьего корма, сложенных в несколько пирамидок. Исузу и ее мама, очевидно, питались отбросами. Но прежде, чем бросаться осуждать их — остановитесь. В настоящее время рацион смертных особым разнообразием не отличается. С одной стороны, у нас нет больше гастрономов — вернее, они есть, но в них нет ничего похожего на ту же бакалею. Мы все еще помним, что такое Kroger[9] и А&Р. Мы даже помним, почему «Farmer Jack» имеет полное право так называться, особенно теперь.[10] Но ни в одном из этих магазинов вы не сможете купить молока. Вы не сможете купить там ветчину, хот-дог или упаковку «Супов Кэмпбелла».[11] А вот что вы точно купите, так это мыло, стиральные порошки, шарики от моли, отраву для тараканов, бинты в рулонах, «National Enquirer»[12] и лампочки — мощностью не более двадцати пяти ватт.

И, конечно, вы сможете приобрести там пищу для своих любимцев: собачий корм, кошачий корм, корм для игуан, корм для паукообразных обезьян и кошачьих лемуров.

Вампиры любят своих домашних животных буквально до смерти, а иногда дело заходит еще дальше. Конечно, превращенные в вампиров коты не нуждаются в кошачьем корме: четвероногие вампиры сидят на той же однообразной диете, что и их владельцы. Но чуть чаще мы все-таки предпочитаем, чтобы наши домашние любимцы жили не так долго. Они умирают примерно в то время, когда начинают нам надоедать, и мы приобретаем кого-нибудь еще, выбирая наиболее экзотических представителей животного царства. Например, игуан, паукообразных обезьян, кошачьих лемуров.

Я должен добавить, что в наше время весьма неплохо быть домашним животным — особенно тем, которое не стало вампиром. Благодаря всему, что осталось от прежних времен, когда смертные управляли миром. Например, это консервы. А именно, консервы, предназначенные для питания людей. После того, как мир изменился, мы переклеили на консервных банках этикетки и стали продавать их как пищу для своих питомцев. Говядина, которой предстояло стать, биг-маками и стейками, превратилась в «Friskies» и «Chappy». Когда-нибудь нашим зверькам придется довольствоваться молотой кониной, но в настоящее время консервы для домашних любимцев — не самый скверный вариант, если вы человек, который находится в бегах и пытается сохранить жизнь себе и своей дочери.

Что и приводит меня к самому печальному, что есть в этой норе — если не считать мертвой миссис Кэссиди, которая осталась снаружи. На одной из стен мать и дочь создали Алтарь Поклонения Шоколаду — другого слова не придумаешь. Мозаика из пустых оберток от «Сникерсов», «Маундсов» и «Херши», прилепленных на голую грязь. Само собой, сами батончики не относятся к разряду пищи для домашних любимцев. Их невозможно купить или украсть в магазине. И это позволяет понять, откуда пришли Исузу и ее мама, где находились до того, как поселились в этой в буквальном смысле слова дыре, в пустынном, никому не известном месте, которое оказалось недостаточно пустым.

Шоколад используют на фермах, поставляющих товар для «черного рынка», и которых официально «не существует». Фермы, где конфеток вроде Исузу разводят для богатых, особо выдающихся вампиров, которым нравится кровь au naturel.[13] Шоколад не входит в уравнение до самого последнего момента, до последней стадии подготовки товара перед поступлением на рынок. Вся штука в том, что это придает крови какой-то особый, чуть сладковатый, привкус и уменьшает ржаво-соленое послевкусие. Относительно этого я не сомневаюсь. Пичкайте кого-нибудь сластями до состояния преддиабетической комы, и вы действительно получите по части крови нечто «особое». Единственная проблема заключается в том, что уровень глюкозы в крови упадет, едва ваш кровяной контейнер поймет, что ему предстоит умереть. Что до меня, то выброс адреналина — именно та вещь, ради которой я запер своего маленького донора в багажнике. Но очевидно, люди побогаче не возражают против некоторой пассивности. Очевидно, им больше нравится думать о крови, которая борется сама с собой, а не о лакомом кусочке, который борется против своего «последнего покупателя». Это было бы слишком, учитывая, что товар проходит предварительную обработку. Убивать выращенного на ферме ребенка, которого на протяжении недели кормили одним шоколадом — это все равно, что охотиться на животных, накачанных транквилизаторами. Или ловить рыбу в очень маленьком бочонке.

Полагаю, что Исузу и ее мама, убегая, прихватили с собой столько шоколада, сколько могли унести, зная, что этого должно хватить на всю жизнь… нет, черт подери, на две жизни. Думаю, первоначально он предназначался «только для дней рождения», например, или «только для Рождества и Пасхи». И, думаю, они придерживались этого плана не дольше, чем вампир, который зарекся пить кровь. Вот и все, что осталось от их плана — бренные останки, расклеенные на стенах их полуподземного жилища на манер старинных порнографических картинок. Напоминание о сладости жизни — прожеванной, проглоченной, исчезнувшей навсегда.

Это было первое, чем охотники могли выдать себя: длинный скрипучий писк скотча, отклеивающегося от катушки. Звук во мраке, где они видят, а их не видно. До этого, думаю, они сидели в норе, в темноте, поджидая Исузу и ее маму, поджидали с обычным комплектом из скотча и непромокаемого брезента — те, кому приелась пища из термосов, выращенная в лабораториях. Они готовы ждать чертовски долго, пока в аду не похолодает. Для них это не важно. У них есть только время и жажда крови, приправленной человеческим страхом. Они уже рассказали друг другу несколько историй о подобных убийствах, совершенных раньше, потом переглянулись… и тут она вползает в свое тайное убежище и обнаруживает их, поджидающих ее в темноте, где они видят ее, а она их нет. Один из них говорит, что дело того стоит — оно почти всегда того стоит, а она переводит взгляд с одного на другого.